Во время очередного вечернего привала сын крестьянина услышал шум. Зэуран начал тушить пламя, но было поздно.
На их костер, словно красивые белокрылые насекомые, налетели люди.
– Куда путь держите, уважаемые? – спросил один из них, когда разношерстная толпа без лошадей окружила небольшой лагерь. У них у всех было оружие – у кого топоры, у кого дубины, а у пары и вовсе можно было разглядеть мечи на поясе. Они не были похожи на королевских рыцарей или воинов – большая часть их вышла из лесорубов и землепашцев, Тоб уже успел научиться различать людей, большая часть жизни которых прошла вдали от городов. У некоторых были руки совсем другого цвета или в пятнах, что даже при слабом свете можно было рассмотреть – кожевники, а двое с луками, скорее всего, были охотниками.
– Путешествуем мы. Семьей. – Рыцарь старался держаться уверенно, Тоб видел, как тот взял украденный топор, лишь заслышав приближение, еще до тушения костра. Сам юноша испугался и только крутился на месте, не зная, куда и бежать.
– А чего ж дома-то не сиделось? По темноте опасно нынче ходить.
– Так всегда ж опасно было, – согласился рыцарь.
– И зачем отправились-то, на ночь глядя?
– Так мы ж с утречка двинулись в путь. Далеко нам. Родич мой в трех днях пути отсюда живет, к нему идем.
– Говор у тебя больно уж не наш. Да и не городской. Уж не из замка ли сбежали?
– Да куда там? В молодые-то годы я служил при лорде-то, да то ж давно было.
– А это кто? – на Тоба дубиной указал невысокий мужчина. Его штаны заканчивались под внушительным животом, а голый торс прикрывал лишь ремень, вероятно от сумки, которую юноша никак не мог разглядеть.
– Сынок мой. Тобом зовут.
– А ты сам-то кто будешь?
– Зэр я, любезные.
– Так ты, поди, не только с сыном-то путешествуешь. Вон там, я вижу, накрытый кто-то выбраться все пытается. – Главарь двинулся к Даффе, которую предусмотрительный рыцарь приказал Тобу накрыть всеми покрывалами, что тот найдет.
У крестьянина сердце забилось так часто, что он испугался за свою жизнь.
– О, да это ж девка!
– Какая это девка? Женщина, да и не уродина. Жена, что ль, твоя?
– Да, милейшие, жена. Она самая. Я прошу вас, не пугайте ее, ей и без того не сладко пришлось.
Мужчина поднес ближе к Даффе факел.
Леди села, притянув колени, и начала перебирать тряпки, словно желала в них найти что-то важное. Она настолько увлеклась процессом, что не обращала внимания, когда к ней обращались.
– А чего это она у тебя привязана к дереву?
