Ч – 227
– Я завтра утром уезжаю к моим, – говорит Раф.
Лили-Анн кивает. Семья ее соседа живет в Лотарингии. Он отправляется навстречу взрывам.
– А Марен? – спрашивает она, удивившись, что Раф не упомянул своего бойфренда.
– Он едет к своим на юг.
Лили-Анн снова кивает. Сколько хрупких пар вот так разбилось сейчас? Сколько решений принято в долю секунды: умереть я хочу с ними – с ним – с ней?
Как будто читая ее мысли, Раф обнимает ее за плечи и прижимает к себе.
– Лучше уезжай из Парижа, пока еще не поздно, Лили… Если твои родители не вернутся…
– Может быть, они уже в самолете.
– Надеюсь. Но обещай мне, что, если их не будет пару дней, ты поедешь к сестре, в родительский дом.
Лили-Анн не отвечает, только склоняет голову к голове Рафа. Она не хочет ничего обещать. Ей сейчас не удается даже ясно мыслить.
Уже просачивается в окна тусклый рассвет. Раф мягко высвобождает руку, приложившись поцелуем к щеке Лили-Анн; свой компьютер он оставляет на журнальном столике. Бросает вещи в рюкзак. Она смотрит на него, не говоря ни слова. Через несколько минут он останавливается возле нее и, положив рюкзак у ног, смотрит на нее оценивающим взглядом.
– Вставай, – тихо приказывает он. – Если ты не встанешь сейчас, не встанешь больше никогда.
Она протестующе хмурится и, глубоко вдохнув, встает перед ним во весь рост. Затекшее после тревожной ночи тело плохо слушается, и она едва не падает обратно на диван. Раф успевает подхватить ее, привлекает к себе.
– Постарайся выжить, – шепчет Лили-Анн, борясь с подступающими слезами.
– Ты тоже, моя красавица… Найдите блокгауз, чтобы укрыться, на побережье их полно. И встретимся через две недели.
Такой исход представляется столь маловероятным, что у Лили-Анн вырывается нервный взвизг, полусмех, полурыдание.
Раф последний раз целует ее в челку, закидывает на плечо рюкзак и уходит. Лили-Анн не оборачивается. Слушает знакомый щелчок открывшейся и вновь закрывшейся двери. Он звучит как финальная точка в романе.
Некоторое время она так и стоит, застыв посреди гостиной. Ватное одиночество, окутавшее ее теперь, невыносимо. Лили-Анн чувствует себя парализованной, обреченной на гибель в машине, которая, кувыркаясь на ухабах, летит к пропасти. Она никогда не умела справляться с кризисными ситуациями; эмоции захлестывают ее, увлекают в жуткие глубины собственного воображения, где всё кажется еще хуже. Только Лоре всегда удавалось вытащить ее из этого состояния, когда они были детьми. И Лора же брала на себя разруливание всех семейных бурь. Лора всегда знает, что делать.
