– Ты не торопишься, – ворчит комиссар Жан-Батист Лезаж.
– Отгулы мне никогда не удаются.
Ее попытка разрядить атмосферу повисает, никем не поддержанная.
– Садись, Бебе.
Как и все, она остается стоять.
В начале своей карьеры она ненавидела это детское прозвище, которым наградил ее Жан-Батист. Бебе – не младенец, а просто инициалы Беатрис Бланш. Теперь она привыкла, и в ее сорок с хвостиком кличка вызывает у нее лишь улыбку.
– Итак, – продолжает Жан-Батист Лезаж менее уверенным, чем обычно, голосом, – телевизоры всего мира показывают одну и ту же карту с последней границей жизни на Земле, которая проходит аккурат у нас. Те, кто хочет прожить несколько лишних дней, уже в пути. Местный аэродром переполнен боингами. На данный момент движение на главных дорожных артериях еще не затруднено, но чудовищные пробки образуются повсюду в Европе, и эти машины направляются к нам.
– Не только к нам, – уточняет Беатрис. – Эта граница пересекает Бретань сверху донизу. И еще край Испании, Великобритании, западный выступ Африки…
– Конечно. Но люди, что устремились сюда, почему-то предпочитают берег моря чистому полю. Поди знай, почему.
– У тебя есть информация о взрывах? – спрашивает Манюэль.
Манюэль пришел в комиссариат всего через год после Беатрис, и они вместе поднимались по ступеням служебной лестницы. После ЖБ они самые старые в группе. ЖБ качает головой, проводит ладонью по своему угловатому лицу.
– Я звонил разным людям, и никто не знает ни причины, ни происхождения этих взрывов – или, по крайней мере, никто не готов мне сказать. Невозможно предвидеть, как будут развиваться события в ближайшие дни. Надо готовиться ко всему, потому что наверняка придется иметь дело с худшим, чем мы можем себе представить. Наша работа – обуздывать панику, поддерживать подобие общественного порядка… Просто быть рядом. Успокаивать. Показывать наши рожи, наши формы, наши бейджи. А вот наше оружие – как можно меньше. Каждый волен остаться или уйти. Я буду на посту до конца.
Разумеется, будет. ЖБ, как капитан, не покинет тонущий корабль. Беатрис и ее коллеги переглядываются. Серьезно, растерянно, испуганно.
– Не можем же мы вот так смыться, – тихо говорит одна из лейтенантов.
– Это было бы всё равно что дезертировать, – соглашается другой.
ЖБ весь подбирается, гневно сверкнув глазами.
– Это не дезертирство. Здесь вам не диспут о морали, кончайте вашу хрень.
– Зря ты так, – возражает Манюэль. – Все мы выбрали эту работу не случайно.
