— Где у вас каменщик? — спросил он полисмена. Тот сразу понял, о чем речь.
— Он живет прямо у шоссе, возле того мостика. Первый дом, такой желтый. Каменотесом работает только летом, а зимой столярничает.
— А камни как он сюда доставляет? По шоссе?
— Если уровень воды в речке падает, то по шоссе, а когда вода поднимается, сплавляет их по воде со станции. Развлекается в свое удовольствие.
— И там, на противоположном берегу, он обтесывал эти камни?
— Иногда и там, но не всегда. По-разному.
— Этот ручей течет со стороны станции, не правда ли?
— Да, но берегом не пройти, все заросло.
Грегори подошел к боковой стене морга. Одно окно было открыто, точнее, выдавлено, стекло разбито, единственный острый осколок торчал из сугроба. Он заглянул вовнутрь, но ничего не разглядел: слишком темно.
— Кто сюда входил?
— Только комендант.
— А доктор?
— Нет, доктор не входил.
— Как его звать?
— Адамс. Мы не знали, подоспеет ли в срок лондонская "скорая". Первой приехала бригада из Хэкки, доктор Адамс был там ночью, поэтому прибыл с ними вместе.
— Да? — произнес Грегори. Он не слышал полисмена. С фрамуги разбитого окна свисал светлый завиток стружек. У самой стены отпечатался глубокий, неотчетливый след босой стопы. Грегори наклонился. Снег здесь был изрыт, словно по нему волокли изрядную тяжесть. Местами можно было различить продолговатые вмятины с гладким дном, словно их сделали, вдавливая в снег большую, удлиненную буханку хлеба. В одной вмятине что-то золотисто поблескивало. Он нагнулся еще ниже и подхватил пальцами несколько свернувшихся стружек. Склонив голову, с минуту рассматривал другое, закрытое окно. Оно было заляпано известкой. Он ступил в глубокий снег, опустился на колено, откинув предварительно полу плаща, потом поднялся и снова все оглядел. Глубоко втянул воздух. Широко расставив ноги, засунув руки в карманы, он окинул взглядом белое пространство между кустами, моргом и первым надгробием. Бесформенные глубокие следы с гладкими вмятинами начинались у разбитого окна, делали петлю и вели к дверям. Они отклонялись по пути то в одну, то в другую сторону. Словно какой-то пьяница толкал перед собой мешок. Сёренсен стоял в стороне, приглядываясь к следам со сдержанным любопытством.
— Почему нет замка? — обратился Грегори к полисмену. — Был ли он?
— Был, господин инспектор, но испортился. Могильщик собирался отдать его кузнецу в ремонт, да забыл, потом наступило воскресенье, ну словом… — развел он руками.
