"Он бежал со стороны кладбища, — сообразил Грегори, — выскочил на шоссе и бросился к местечку прямо по середине шоссе. Полисмен удирал с такой прытью? От кого?"
Грегори искал следы преследователя. Их не было. Снег вокруг лежал нетронутым. Он прошел еще дальше, вплоть до места, где от шоссе отходила проложенная в густых кустах кладбищенская аллейка. Через каких-нибудь двадцать шагов от поворота в аллейку он наткнулся на следы машины и людей. Снег четко запечатлел их. Машина подъехала с противоположной стороны, развернулась и остановилась (следы шин в этом месте были глубокие), двое вышли из машины, третий подошел к ним сбоку и повел их к "бентли". Они шли к нему по дну кювета. Потом вернулись тем же путем, возможно, у них возникли какие-то осложнения с тем, которого они доставили, потому что виднелись круглые маленькие отпечатки — они ставили носилки на снег, прежде чем сунули их в машину. Место это находилось поодаль от начала аллейки. Грегори пошел было по ней, но тотчас вернулся, так как все было понятно. Следы убегавшего, наполненные голубоватой тенью, прямехонько вели к моргу, свежепобеленная стена которого частично закрывала вид с расстояния каких-нибудь ста метров.
Грегори вернулся к "бентли", внимательно изучая следы бежавшего. В восьми шагах от места аварии следы как бы повернули — возможно, этот человек порывался резко свернуть, но дальше мало что можно было разобрать, поскольку снег был изрыт и затоптан.
Водитель успел объехать бегущего, но машину занесло боком, и она зацепила его багажником. — Грегори поднял голову. — Что с этим, с Уильямсом? Как его самочувствие?
— Он без сознания, господин инспектор. Врач со "скорой" очень удивился, как он смог пройти дальше, ведь он свалился здесь. В этом месте.
— Откуда вы знаете, что именно здесь?
— Потому что тут кровь…
Грегори ниже нагнулся над указанным местом. Три, даже четыре затвердевших бурых пятнышка глубоко впитались в снег, так что заметить их было нелегко.
— Вы находились здесь, когда "скорая помощь" его забирала? Он был в сознании?
— О нет, совсем без сознания.
— Истекал кровью?
— Нет, то есть кровь шла, кажется, только немного, из головы, из ушей.
— Грегори, когда вы сжалитесь над нами? — спросил Сёренсен, демонстративно зевая. Он швырнул в снег начатую сигарету.
— Жалость регламентом не предусмотрена, — бросил Грегори и огляделся еще раз. Уилсон уже с треском расставлял свой штатив, а Томас тихо чертыхался: у него в чемодане рассыпался тальк, перепачкав все инструменты.
