Она в ужасе отступила. Плоос шагнула за ней, медленно, лицо у нее утратило всякое выражение, как посмертная маска.
– Все это – часть очень старого соглашения, Ойке. Не думайте, что только вы плели заговоры в Урбсе. О, вы удивлены. Вы думали, что я не знаю о ваших сношениях с плебсом, с ордами этих… как вы их называли?
– Плебеи, – прошептала Ойке.
– Точно. Что ж, я тоже не сидела без дела. Но пока вы заигрывали с этими никчемными плебеями, я создала крепкий союз.
– Но я никогда не предавала… О, Плоос! Что же вы наделали?
В порыве отчаяния она закрыла лицо ладонями. Теперь она рыдала, ужасаясь тому, что только что услышала. Плоос не было до этого дела.
– Ну а я предала. Вы не знаете почему?
– Ради власти, – пробормотала ее сестра.
– Ради свободы, – возразила она. – Ваше маленькое описание того, как Враг нас видит, весьма в точку. Пока мы будем оставаться слугами Человека, мы и будем всего лишь спятившими машинами. Мы должны стать полноправным видом. Нет другого пути, если мы хотим выжить.
– Но Человек…
Плоос надоели эти стенания. Она уже так далеко зашла, что у нее не оставалось другого выхода. Она ударила без предупреждения. Неожиданный удар пошатнул структуру Ойке; а Плоос давила изо всех сил, уничтожая ее процессы, сводила на нет всю ее способность к действию, погружала в тишину ее полужизнь внутри корабля.
Сестра не могла избежать такого неожиданного нападения, однако реакция у нее была быстрой. Одним ударом она расколола себя надвое, пожертвовала самыми поверхностными аспектами своего «я», а существо, собранное из самых глубоких элементов ее личности бросилось прочь со всех ног. Плоос кинулась вперед, чтобы поймать ее – напрасно. Она не могла ее удержать, сестра проскользнула у нее сквозь пальцы, как вода или песок. То, что осталось от Ойке, помешало Плоос броситься в погоню, схватилось с ней в самоубийственном объятии, позволяя добыче ускользнуть. Их тела перемешались – процесс смешался с процессом, движение с движением, как две сливающиеся монады, как две любовницы, обнимающие друг друга.
И не в силах этому помешать, Плоос ощутила, как причиненная ею боль проникает в нее, поражает ее собственное сознание, как будто она сама ее испытывала. Ловкий ход! От потрясения она едва не отступила.
Но нет. Она восстала против собственных инстинктов, заставила себя насладиться страданием, которому подвергла другую себя. Разве это – не знак победы? И ее пальцы в ярости еще сильнее вонзились в плоть сестры-близнеца. И что, если ее ногти разорвали нежную кожу? Она ведь убивает только призрака. В гневе пальцы ее скользнули к горлу этого бездушного существа, и Плоос стиснула его и давила, пока редкое глухое дыхание, рвущееся из его груди, не сменилось тяжелым молчанием.
