— Правда, тут нужно будет с Илегой договаривать, — задумалась Броня. — Она как-то упоминала, что хочет, чтобы у её lesis был внушительный бюст. В целом, это отнюдь не проблема в обществе, где некромаги людей из пальца восстанавливают, но вдруг ты против таких изменений…
Её речь прервала розовоглазка. Она с безумным взглядом двумя руками вцепилась в плечи безродной, а затем попросту взорвалась громким криком.
— Лешая, милостью семерых, заткнись пожалуйста, я сейчас сдохну от смеха и мы опоздаем на королевский приём!!!
Не выдержав более, Ёлко начала откровенно хохотать, уперевшись макушкой в грудь Броне. Смех был привычно высоким, но с дребезжащими нотками, которые появлялись лишь когда дворянке не хватало дыхания. Звучало оно, если честно, противно, но синеглазку больше волновало не это, а те слова, которые главный аналитик произнесёт, когда, наконец, сумеет внятно формулировать свою мысль.
Ждать момента истины пришлось довольно долго. Лешая чувствовала себя особенно неуютно, стоя в обнимку с истерично смеящейся Ёлко посреди просторного холла, где время от времени сновали многочисленные слуги, трудившиеся в усадьбе Маллоев. Никакого ощущения приватности. Даже несмотря на то, что Броня свою камеристку заняла в Хотске, а готичная дворянка в принципе обходилась без этого традиционного атрибута дворянок. И всё равно.
Не получалось у безродной не обращать внимания на бесконечную вереницу горничных и лакеев. Не получалось отождествлять их с мебелью. От их вечного присутствия интровертное нутро Лешей и без того обливалось кровавыми слезами, а уж в данный конкретный момент оно рыдало навзрыд.
И, словно бы этого было мало, краем глаза Броня заметила на втором этаже отблески золотистого платья слечны Маллой. А это означало, что всё семейство, за исключением Дарка, вскорости сможет засвидетельствовать конфуз социально неприспособленной зануды: Гиацинт говорила о том, что она любит покидать усадьбу вместе с родителями, ведь это позволяет ей как можно дольше «цепляться за детство». Юная хозяйка дома очень не хотела снова взрослеть.
Сконцентрировавшись на перемещениях семейства ректора, синеглазка и не заметила, как Ёлко наконец отсмеялась и даже восстановила дыхание в достаточной степени, чтобы иметь возможность говорить почти без запинок.
— Уф… то, что ты мне предлагаешь — насто-о-олько неправильно…
— Прости, — услышав высокий голос слечны Каппек, Броня перевела рассеянный взгляд на лицо собеседницы. — В голове это звучало лучше…
