И передо мной засветился зависший в воздухе на высоте моего роста небольшой желтый шарик. Сантиметров пять в диаметре. А рядом я заприметил Дхакуна, с любопытством оглядывающегося вокруг. Когда ты столетиями бесплотный призрак, любая перемена места – уже сама по себе небольшое приключение!
Ну, Перфундар, вот тебе и прокачанная репутация с королем, мог же ведь и предупредить, что внутри данжа магия перестает действовать! Хотя… прекратив хаять короля, я засомневался – а что, если не мог? Он же НПС, часть Системы, разве для нее проблема запретить НПС обсуждать определённые особенности данжей, которые не хочется светить? Ладно, не буду тогда попусту ругать Перфундара, лучше подумаю конструктивно – как мне выкручиваться без магии?
Остаются только достижения и навыки, их у меня много, но я не привык использовать их в чистом виде, без магии! Что хорошо, что нет никаких временных ограничений на прохождение данжа – с места не сдвинусь, пока не пороюсь как следует во всех своих навыках и достижениях, чтобы продумать алгоритмы их использования без магии на все случаи жизни. Ну, хотя не на все, конечно, а на те случаи жизни, что я могу себе сейчас вообразить!
Что-то мне говорило, что воображение создателей данжа может оказаться богаче моего. И я точно знал, что внутри будет настоящая жесть, иначе не было бы этих историй про поседевших после прохождения данжа витязей. А по жести я не очень силен в воображении, пусть у меня и есть достижение «мазохист», так оно случайно получено, а не специально. Так сказать, побочный продукт жестокого самоистязания, от которого я никакого удовольствия вовсе и не получил. Да, звучит это как-то не очень в сторону оправдания, но правда же!
Проторчал на месте почти два часа, но поднял и проанализировал все навыки, что только имел. Оказалось очень полезно, про часть возможных примочек я и подзабыл. Понятно почему, не было нужды их использовать, пока имелась возможность употребления более эффективных по схожести действия магических заклинаний. Да и память гномья оказалась вовсе не эффективней человеческой, всего, что может оказаться полезным, и не упомнишь.
Все это время путеводный шарик послушно торчал на месте. А когда я встал на ноги, дернулся в сторону ближайшей горы, как бы намекая, что идти, когда я, наконец, соберусь, надо будет в ту сторону.
– Все, все, пошли! – проворчал я добродушно, – веди меня!
Шарик тут же стронулся с места, поплыв в сторону горы, а я послушно зашагал за ним. Не прошло и пяти минут, как я почувствовал впереди какой-то жар. Словно подхожу к огромной доменной печи. А затем, сделав ещё несколько шагов, вышел из кустов, и увидел, что не ошибся. Да там и остановился, как вкопанный, вспоминая все затейливые бранные выражения, что знал.
