За его спиной стояли два автоматчика в масках.
Я резко встал с кровати, попятился в сторону окна.
— Не бойтесь, — Каменев поднял руку, пытаясь успокоить. — Я просто поговорить.
— Прошлый разговор был не очень приятным, — сказал я.
— Сядьте, сядьте, — Каменев прошел в комнату, осмотрелся. — У меня к вам дело. И, конечно, надо бы извиниться…
— Извиниться? — у меня задрожал голос. — За то, что вы… Вот за это, да?
Я поднял изуродованную руку.
Каменев прикрыл глаза, поморщился, повернулся к автоматчикам за спиной и сказал им:
— Ребята, постойте снаружи и закройте дверь. Разговор будет с глазу на глаз.
Оба кивнули, закрыли дверь.
Каменев задумчиво хмыкнул, сделал пару шагов, взял табурет и подвинул его к моей кровати.
— Садитесь, — сказал он, указывая на кровать.
— Что уж теперь делать… — пробормотал я и присел на край кровати, как можно дальше от полковника.
— С чего бы начать… — заговорил полковник. — Во-первых, да, я хотел бы извиниться, впрочем, думаю, вам это не особенно важно.
— Лучше скажите, как вы здесь оказались и… — я сразу вспомнил утренние крики и выстрел. — Что вообще произошло?
Полковник развел руками.
— Можете считать, что в Покрове-17 меняется власть. Понимаете, все это время руководство Института выполняло здесь функции городской администрации. Функции, надо сказать, не то чтобы обширные, но какие уж есть. У них была власть, а мы в интересах этой власти обеспечивали порядок. Пока пару дней назад не стало понятно, что…
— Что Института как такового больше нет.
— Именно, — он поднял указательный палец. — Не беспокойтесь за них, никого не арестовали, но они теперь будут заниматься исключительно наукой. Под нашим присмотром. Если случилось так, что никто не может взять происходящее под свой контроль, кто-то должен это сделать. Очень жаль товарища Юферса, очень жаль… Мы хорошо работали с ним.
— И что, вы теперь тут главный?
Каменев снова хмыкнул, посмотрел в окно, помолчал пару секунд.
— Получается, что так. Больше некому, — он развел руками, будто извиняясь. — Думаю, теперь тут станет получше. Наши люди будут дежурить тут и охранять оставшихся сотрудников института, заодно они и не разбегутся… Нельзя же, чтобы была анархия, верно? Никак нельзя. Старик и его «Прорыв», знаете ли, не дремлют. Мне вообще кажется, я здесь единственный, так сказать, государственник. Но суть не в этом. Я к вам по делу.
— По делу? Что вы хотите со мной сделать? Мне жить осталось месяц. Из-за вас.
Полковник хитро улыбнулся, посмотрел на меня своими синими глазами, подмигнул.
