* * *
21 сентября 1993 года
Закрытое административно-территориальное образование «Покров-17», Калужская область
Второе погружение в черноту оказалось уже не таким страшным. Теперь я знал, что это такое. Все вокруг перестает существовать только для твоего восприятия, но рассудок понимает, что мир никуда не делся. Просто его не видно и почти не слышно. Будто не извне приходит эта темнота, а от тебя; будто это ты ослеп и оглох, а с окружающим миром все в порядке.
Но нет, с этим миром определенно не все в порядке. Потому что все кругом непроглядно черно.
И снова темнота отступает и смазывается в грязно-серый туман, снова проступают очертания рук, и видна проросшая из асфальта трава под ногами, и белесое небо, и облупленная стена дома напротив, и лицо Капитана, который почему-то опять смотрит на меня с тревогой и озабоченностью.
— Что-то не так? — спросил я. — Мне уже не так страшно. Кажется, я привыкаю.
Последнее слово я будто проглотил, и показалось, что не слышу самого себя; резко зазвенело в ушах, к горлу подступила тошнота.
Мои ноги стали ватными, и показалось, что я вот-вот упаду. Так и случилось.
Меня подхватили руки Капитана, и в голове промелькнула мысль, что он был готов к этому и знал, что сейчас будет.
Потом меня стошнило. Кажется, я забрызгал Капитана.
Все перед глазами плясало в туманном калейдоскопе.
Я сидел на асфальте, Капитан стоял рядом на корточках, придерживал мое плечо и что-то говорил. Я не слышал.
Было невероятно паршиво.
Снова стошнило.
Сквозь размытый туман я увидел встревоженное лицо Капитана.
— Хреново выгляжу, да? — спросил я, когда снова смог говорить.
Капитан кивнул.
Он помог мне подняться, я оперся на его плечо и облегченно выдохнул. Кажется, становилось немного лучше.
— Это от уголька? — снова спросил я.
Капитан опять кивнул.
— Меня стошнило. Это хорошо или плохо?
Капитан покачал головой:
— Не знаю.
Мы пошли дальше. Я уже мог идти сам, туман перед глазами исчезал, и в голове больше не гудело.
И спустя десять минут мы дошли до знакомого перекрестка, того самого, где пришлось оставить машину.
Эти старенькие «Жигули» были моей гордостью. Я купил машину целиком на гонорары от книг и статей. То есть это был фактически первый зримый, ощутимый физически результат моего творчества. Я тогда говорил, что написал эту машину — так оно и было.
Не сказать, что я фанатичный водитель, никогда особо не любил ковыряться в капоте и просиживать сутки напролет в гараже, но это была моя машина, мой статус, конкретный результат моего труда.
