В том самом кабинете, где час назад меня допрашивали, на стуле перед полковником сидел Капитан. Он выглядел потрепанным, со взъерошенными волосами и кровоподтеком под глазом, но, увидев меня, тут же улыбнулся во все зубы и пожал плечами, будто извиняясь.
— Садитесь, — угрюмо сказал мне полковник.
Меня подтолкнули вперед. Я уселся рядом с Капитаном.
— Как мы и договаривались, товарищ полковник, — с улыбкой сказал Капитан.
Полковник набрал воздуха в рот, сжал губы, зло посмотрел на него. Не дожидаясь ответа, Капитан продолжил:
— Этот человек нужен институту. Вы это знаете.
— Ага, — угрюмо ответил полковник. — А еще этот человек убил одного из наших людей.
Капитан вздохнул.
— Без обид, товарищ полковник. Вы представляете здесь порядок, но не власть. Институт — власть.
Он говорил быстро, по-прежнему слегка картаво — видимо, он картавил только когда волновался.
Человек в маске и камуфляже вдруг повернулся к Капитану и спросил басовитым голосом:
— Какая же у них власть, если они носу не высовывают из своего института?
— Вам нельзя идти против института, — продолжил Капитан, не обращая внимания на человека в камуфляже и продолжая смотреть на полковника.
— Вы прекрасно знаете, — продолжил Капитан, — что только от института в конечном счете зависит, что будет со всеми нами. Институт сейчас близок к решению проблемы, как никогда. Поэтому — да, за ними сейчас последнее слово. И им нужен этот человек. Они расстроятся, если не получат его. А если расстроится институт, плохо будет не только вам, плохо будет вообще всем. Очень плохо. Очень.
Последнее слово он проговорил сквозь зубы, не переставая улыбаться. И продолжил, горячо, сбивчиво, еще сильнее картавя:
— И еще раз повторю. Я знаю, вы цените и уважаете установленный здесь порядок. Мы поступаем так. Вы освобождаете этого человека. Взамен институт будет вам благодарен. Это во-первых. Во-вторых, институт закроет глаза, скажем так… на результат недопонимания между мной и вашими людьми, — он указал пальцем на кровоподтек под глазом. — Я знаю, у вас есть причины меня не любить, но у вас нет никакого права проявлять эту нелюбовь физически. Понимаете? Да, может быть, он убил майора Денисова. Скорее всего, убил. Но это никак не связано с «Прорывом», это во-первых. Это я знаю точно. И он совершенно не осознавал, что делает, это во-вторых. Когда он это делал — и если он это делал, — это был не он. Вам надо это понять, это важно. В конце концов, вы повидали здесь столько чертовщины, так почему вы не можете понять простую вещь: даже если это он убил майора, на этом стуле перед вами сидит не тот человек, который его убил!
