В какой-то момент они стали пытаться выполнять парные движения и каждый раз смеялись до слез, если у них не получалось. Или если получалось. Бармен давно перестал перетирать бокалы, а смотрел это шоу нон-стоп, пока звучали 12 композиций диска.
Когда же твист завершился, Катя, тяжело дыша, подошла к столику и взяла сумочку.
— Пойду, поправлю макияж, мне кажется, я все размазала от слез.
— Я подожду тебя здесь, — Стефано вдруг подошел к ней, обнял и поцеловал.
После танца этот поцелуй был чем-то естественным, вроде скрепления полного доверия между ними.
Она улыбнулась ему, и он еле сдержался, чтобы не поцеловать ее еще раз. Он думал, впереди еще уйма времени и он уговорит ее остаться с ним в отеле. Но она в бар больше не вернулась.
Когда же он, обеспокоенный ее долгим отсутствием, прошел в дамскую комнату, та была пуста. Поискав ее по залам среди гостей, он понял, что она просто сбежала. И желчь ядом разлилась по сердцу.
Граф Аранда вернулся в свой особняк рано, ему было горько наблюдать за счастьем Анхеля. В какой-то степени, в глубине души, он понимал, почему тот так светился: не из-за возможности утереть нос всем своим воспитанникам, а из-за Катарины. Черт возьми, будь у графа такая внучка, он бы был на седьмом небе. Все бы ей отдал. Но у него даже детей не было.
До сих пор два патриарха подтрунивали друг над другом, строили каверзы, любили ставить друг друга на место и спорить. Но они же при этом осознавали, что похожи в своем одиночестве и разочаровании в воспитанниках. Пусть граф Аранда никогда не стремился воспитать себе смену, этим обеспокоился Анхель, но ему тоже хотелось оставить состояние кому-нибудь толковому. В этом они были единомышленниками.
А теперь получалось, что Анхель все это время посмеивался над ним и обманывал. Такая внучка, такая красавица, с таким достоинством держится, несмотря на провокации и нападки. Благородная. Одно загляденье смотреть, как она приветствует гостей, как идет через зал, как смотрит на Анхеля. Если б на него так смотрели… Одиночество старости и страх смерти не были бы такими огромными. Отступали бы перед ее светом.
Остается только наблюдать со стороны. Молиться, чтобы она не превратилась в жалкое свое подобие под влиянием власти, денег, возможностей и искушений. Сохранила этот чистый лучистый взгляд юности надолго.
— Э, да ты поэт, приятель, — усмехнулся старик сам себе. Опираясь на трость, открыл графин с бренди и налил себе в бокал. Закрыл графин и задержался взглядом на морщинистых, жилистых, дрожавших от старости руках.
