В другом своем интервью писатель признается: «У меня были определенные трудности с советской цензурой. И все же это не причина, чтобы приветствовать распад СССР. Я отрицательно отношусь и к перестройке, и к распаду Советского Союза, считаю, что в те годы Россия показала миру, как не надо реформировать страну. Многие говорят: «Зато мы получили свободу слова!» Если бы мне предложили такую альтернативу: сохраняется СССР, не будет жутких 90-х, отбросивших всех нас на свалку, не лишатся сбережений старики, но твои вещи будут напечатаны через 15–20 лет, я бы с радостью согласился. Не стоит свобода слова разгрома страны, обобранных стариков, утраченных территорий!»
Практически ни одна книга о 90-х не обходится без упоминания знаковой фигуры эпохи, первого президента страны после распада СССР – Бориса Ельцина. Он присутствует в романе Павла Санаева «Хроники раздолбая» в качества главного политика, который в массовом сознании теперь прочно ассоциируется с 90-ми. Ельцин появляется и в романе Виктора Пелевина «Generation P», только уже в виде симулякра – 3D модели. В романе «Любовь в эпоху перемен» также упоминается этот государственный деятель: Гену Скорятина посылают брать интервью у опального президента, и тот предлагает ему должность помощника для создания правдивых мемуаров обо всем произошедшем. Герой отказывается, о чем потом сильно жалеет как об упущенной возможности заглянуть в душу недавнему вершителю судеб. Но интересно, какие характеристики даются в книге «номенклатурному изгою»: «Разжалованный бонза принял журналиста приветливо и понравился: деловит, справедлив, подтянут, улыбчив. Только глаза злые, как у обезьяны, залезшей в номер. <…> Вручая фото, Ельцин посмотрел с той веселой мстительностью, которая впоследствии всем дорого обошлась. Людей с такой ухмылкой надо отлавливать на дальних подступах к Кремлю, на самых дальних, на самых-самых…». Зная отношение Ю. Полякова к эре перестройки и гласности, нетрудно догадаться, какой позиции писатель придерживается по отношению к Б. Ельцину.
В повести «Небо падших» деятелей эпохи 90-х, тех, кто был никем, а стал всем, называют «гаврошами русского капитализма», имея в виду персонажа В. Гюго «Отверженные» – юного мальчика, погибшего на баррикадах. Гаврош после романа Гюго стал символом несбывшихся народных надежд, и в этом качестве вполне сочетается с эпохой перестройки. В этом контексте особого внимания заслуживает персонаж «Неба падших» телохранитель Толик: он знаменит тем, что раньше был офицером КГБ, охранял Горбачева в «девятке» (девятом управлении КГБ СССР) и стал, по легенде, причиной распада Советского Союза. Этот «исторический человек» (постоянно попадающий в какие-то истории, если воспринимать это как отсылку к Ноздреву, герою «Мертвых душ» Гоголя) на подписании союзного договора, ради которого Горбачев собрал глав всех стран, вступил в конфликт с президентом Молдавии, не оказав ему должного уважения. После этого на мероприятии возник страшный международный скандал, Толика стали публично исключать из партии, но президенты пришли в такое волнение, что все вместе решили, будто союзный договор пока еще сыроват. Согласно этой мифологии, если бы не вмешательство и своенравие Толика, все бы подписали договор, и тогда история пошла бы совсем по другим рельсам. После этого эпизода, не отраженного в школьных учебниках по истории, многие страны потребовали себе независимости и стали отделяться от СССР: «Снегур, вернувшись в Кишинев, ударился в крутейший прорумынский сепаратизм. Прибалты завыделывались. Хохлы захорохорились. Грузины завыстебывались. Белорусы забульбашили. Армяне закарабашили. Азиатское подбрюшье так и вообще охренело. А Россия совсем сбрендила и объявила себя независимой, как Берег Слоновой Кости».
