— Да, — сказал он наконец. — Ты там была.
— Мы ждали тебя, — сказал Дагоберт. — Прошло уже несколько дней.
Кастнер снова лег, потом повернул голову к забинтованному Эмилю.
— А он справится?
— Леди Арабелле не нравятся его шансы здесь, в провинции, — сказал Дагоберт.
— Он нуждается в помощи хосписа в Альтдорфе, — сказала жрица. — Как и ты.
— Я не поеду в Альтдорф, — сказал ей Кастнер.
— Рана вашего глаза требует извлечения причиняющего боль предмета, — сказала ему Арабелла. — Я не лгу тебе. Будет больно.
— Я познал боль.
— Очень много боли, — сказала жрица.
— Тогда оставь это в покое.
— Он загноится и убьет тебя. Ты будешь убит изнутри, добрый храмовник. Ты бы хотел этого? Умереть в постели во время лихорадки и бреда. Не тот конец, о котором мог бы молиться рыцарь Зигмара.
— Делай, что должна, — мрачно сказал Кастнер.
— Сначала ты должен потерять сознание, — сказала ему Арабелла. — Отец Дагоберт, пожалуйста, принесите нам бутылку вашего самого крепкого спиртного.
— Ну, я…
— Давайте, Отец. Бог-Король хвалит алкоголь как дар — если им пользуются в здравии, мире и умеренности. В конце концов, это целебная цель.
— Хватит, — сплюнул Кастнер. Он пристально посмотрел на жрицу. — Просто вытащи его. Даже если это будет так больно, как ты говоришь, я выдержу.
— Как тебе будет угодно, сын мой, — сказала ему Арабелла. — Держите его крепче.
Когда громадная фигура Берндта прижала изломанное тело рыцаря к полу, а Дагоберт прижал его череп к койке, Жизель нависла над ним.
— Что я могу сделать? — сказала девушка.
— Возьми это, — сказала леди Арабелла, протягивая ей горсть чистых тряпок. — Будет кровь.
Снова взяв в руки щипцы, Арабелла почувствовала, как рыцарь внезапно навалился на них. Его тело содрогнулось, и мрачный стон вырвался из его сжатых губ.
— Держите его, — приказала жрица. Она взяла острие осколка, который все еще торчал немного дальше от развороченного глаза, и попыталась извлечь его. Стоны превратились в рев и вопли, когда жрица использовала всю свою силу и умение, чтобы вытащить камень из черепа. Дагоберт прижал Кастнера к земле, его лицо было мрачной маской заботы и решимости. Кровь струилась по щеке храмовника, а Жизель изо всех сил пыталась остановить этот поток. Вскоре собравшиеся были покрыты кровью рыцаря, их руки были скользкими от его крови.
— Держите его, — проворчала Арабелла, чувствуя, как ее раздражение берет верх.
— Я пытаюсь, — огрызнулся Дагоберт. — Он такой сильный. Девочка, помоги мне здесь, — сказал жрец Зигмара Жизели. Койка уже была залита кровью.
