Самобичевание шипело в его груди. Он не мог спасти сквайра, не спасая самого себя. Он был бесполезен для мертвого Бога-Короля. Кастнер зарылся ботинками в грязную землю. Орда рванулась вперед. Рыцарь с ревом отшатнулся назад.
— Зигмар, — прошипел он в своем крестоносном шлеме. — Мой Бог… мой король…
Кастнер тяжело вздохнул. Удары посыпались на его доспехи с боков дождем. Он задохнулся, когда копье проскользнуло между пластинами лат и вонзилось, горячее и злое, ему в бок. Прорезав проход Терминусом, он протиснулся в центр толпы. Каждая дворняжка и полукровка хотела умереть. Желтизна их сердец исчезла. Их обнаженные груди колотились от уверенности в своем количестве, от успеха их жестоких ударов и от надвигающейся смерти рыцаря. У Дидерика Кастнера не было ни малейшего желания оправдывать подобные ожидания.
— Зигмар, дай мне силы очистить эту землю от твоих врагов… — прорычал рыцарь с усилием. Он набросился на толпу перед собой. Его зубы заскрипели под шлемом, а сапоги затопали по земле. Он бросился на щит, а щит — на боевое стадо, будто свет, разгоняющий тьму.
Последний гигантский толчок заставил чудовищ перед ним броситься в объятия собственного огня. Кастнер зажмурился от яркого света, залившего его шлем. Он почувствовал, как по металлу его лат быстро пробежал жар. Разгоняя толпу перед собой, храмовник сам наполовину шагнул в огонь. Силуэты его врагов, которые несколько мгновений назад били рыцаря своим оружием, теперь били сами себя — блея и визжа — так зверолюди пытались погасить пламя, лизавшее их лохматый мех.
Кастнер повернулся, и жар, пробравшийся сквозь его доспех, обжег кожу. Когда часть орды была охвачена пламенем, а остальные не желали следовать за ними, рыцарь остался один. Молот ударов, сыпавшийся на его выпуклую пластину, прекратился. Копья не смогли пронзить его плоть. Мускулистые тела больше не сталкивались с его собственным. Зверолюди сбились в кучу. Они представляли собой стену из острых наконечников копий и грубого оружия. Кастнер напомнил им, почему они должны его бояться.
Дымящиеся латы храмовника заскрежетали, когда он встряхнулся, возвращая себе самообладание. Он вытянул из стороны в сторону свою узловатую от напряжения шею. Терминус в его перчатке жаждал крови, и он трижды ударил им по искореженному щиту.
— Ну же! — взревел на них рыцарь. — Ну же! У меня в руках отпущение грехов Бога-Короля. Подойдите и возьмите его…
Один измученный шаг следовал за другим, уводя храмовника в звериные ряды. Зверь с бараньей головой бросился на него с каменным молотом. Он умер. Чудовище с оленьими рогами пыталось пронзить его копьем с раздвоенным концом. Ему тоже настал конец. Короткорогий демон бросился на него со своими зазубренными топорами. Мёртв. Резать. Осевая нагрузка. Щит-крушение. Повторять. Когда его латы остыли, вспыхнула праведная ненависть к темным племенам. Он убьет их всех. Сдерживая пару козлоногих монстров с мертвыми глазами, Кастнер развернул Терминуса вокруг себя, отсекая одну блеющую голову за другой. Оттолкнув зверолюдей назад, он отодвинул щит в сторону и ударил длинным лезвием большого меча по двум тушам. Он убьет их всех. Каменный круг смердел смертью, как никогда прежде. Кастнер обнаружил, что шагает через груды трупов. Зверолюди спотыкались о своих мертвецов. Терминус пел сквозь них, словно клинок был инструментом, на котором играли балладу. Историю драмы и смерти. В основном смерти. Даже когда стадо поредело, а трусливые твари бросились бежать, рыцарь зарубил их, отделив лохматую звериную плоть от широких плеч до ягодиц. Он. Бы. Убил. Их. Всех.
