- Меня уволили! - повторил Бейтс и ударил кулаком по столу. - И перечеркнули весь мой сенсационный репортаж. Взгляните-ка сюда, сэр, прибавил он, раскладывая перед Монтегю два столбца гранок с заголовком, набранным жирным шрифтом: "Банкротство Готтамского треста". Гранки были накрест перечеркнуты синим карандашом. - Издатель снял из номера весь материал.
Монтегю не находил слов. Он сел рядом с Бейтсом.
- Как же это произошло?
- Тут нечего рассказывать, - сказал Бейтс, - они не хотят этого печатать. И все.
- Но отчего вы не передали статью в другую газету? - спросил Монтегю.
- Слишком поздно, - сказал Бейтс. - Негодяи! Они даже не известили меня. - Он разразился целым потоком проклятий. Затем рассказал Монтегю, как было дело.
- Я пришел уже в половине одиннадцатого и представил отчет редактору. Тот чуть с ума не сошел от радости и велел немедленно сдавать материал в набор на первую полосу в два столбца и все прочее, как полагается. И вот мы с Родни уселись за работу. Он сочинил отчет, я дал детали... О, мой бог, какой был материал! Все прочли и завизировали. Но через час или два, когда все было набрано, явился Ходжес - один из владельцев газеты, как вам известно. "Что это такое?" - раскричался он, когда прочел статью. Затем пошел к редактору. У них произошла стычка по этому поводу. "Никогда газета, которую я финансирую, не напечатает ничего подобного!" - заявил Ходжес; редактор пригрозил уходом, но и этим не смог сломить его упрямства. Я узнал обо всем лишь тогда, когда верстка уже пошла в типографию.
- Что же так испугало Ходжеса? - спросил Монтегю.
- А вот что, - сказал Бейтс. - Ходжес заявил редактору: "Если мы напечатаем этот материал, а директора банков не собирались и не приняли никакого решения, то на нас падет ответственность за дискредитацию Готтамского треста". Но все это вздор. Ведь ему хорошо известно, что у нас есть доказательства, что конференция действительно состоялась!
- Это, конечно, не аргумент, материал можно было пускать смело, сказал Монтегю.
- Конечно, - сказал Бейтс. - Мы добились бы самого большого успеха, какой газета когда-либо имела, если бы "Экспресс" был действительно порядочной газетой. Но Ходжес не захотел напечатать статью. Он служит своим господам, кто бы они ни были. Я знал, что его участие в "Экспрессе" приведет к потере лица газеты. Он и раньше был издателем одной из газет и составил себе состояние продажей политических новостей. Ходжес снабжал финансовой информацией банкирские конторы Уаймана. Я могу это доказать. Вот с какой дилеммой приходится сталкиваться. К чему же теперь вся эта погоня за новостями?
