«Ну вот, теперь и его как следует стукнули. Так ему и надо, этому выскочке! И вечно он бахвалится: «Мой танк, мой наводчик, мои успехи с моими ребятами…»
О скором прибытии во взвод нового командира танка Якоба Тесена они узнали вечером. Тот день у них был очень трудный: меняли траки у гусеницы в танковом парке под пронизывающим ветром. Они до чертиков устали, руки окоченели от холода, к тому же все очень проголодались, так как время шло к ужину.
Ефрейтор Бергеман сделал вид, что его нисколько не тронуло понижение в должности. «Я вовсе не цепляюсь за эту должность», — казалось, говорило выражение его лица. Молча он достал свои вещички из шкафчика и занял новое место.
«Однако он неплохо владеет собой», — подумал про него Штриглер, и на какое-то время ему даже стало жаль ефрейтора.
— Надеюсь, что вы, по крайней мере, довольны мной? — осведомился Бергеман у ребят.
Штриглер молчал, а Петцинг только кивнул головой.
— Или я был к вам несправедлив? — продолжал Бергеман.
— Нет, — ответил Петцинг.
— Вот видите. И мы всегда были вместе, не так ли?
— Так.
— И кое-что вынесли на своих плечах.
— Что правда, то правда, — согласился Петцинг, — особенно если вспомнить случай с маскировочными сетями, которые мы раздобыли в гараже третьей роты.
— Вернее говоря, украли, — уточнил Штриглер.
— Ерунда, — возразил Петцинг, — они же остались собственностью армии, просто хозяин стал другим. И вообще, на законах меня не проведешь, я их прекрасно сам знаю!
— И все же это было нехорошо, — упорствовал Штриглер. — Их, наверное, искали. И кто-то определенно получил за пропажу взыскание.
Бергеман примирительно воздел кверху свои огромные ручищи.
— Признаю, это была не совсем джентльменская акция. Видите, я самокритичен. Но разве сейчас время спорить об этом? В конце концов на проверке мы получили хорошую оценку. И если не ошибаюсь, кое-кто получил даже внеочередной отпуск с поездкой домой, а?
— Сроком на один день, — недовольно пробурчал Петцинг и, обернувшись к Штриглеру, спросил: — А ты уже отгулял свой день? Да или нет?
— Отгулял, — робко ответил Штриглер.
— Ну так чего же ты тогда шумишь?
Штриглер хотел было еще что-то возразить, но Бергеман в этот момент вытащил из-под кровати коробку. Он разложил на койке остатки своей посылки и начал дележку, на этот раз значительно более щедрую, чем когда-либо.
У Штриглера даже дух захватило. Желание полакомиться оказалось так сильно, что от принципиальности не осталось и следа. Он позволил заткнуть себе рот куском салями толщиной с большой палец.
