Вот так она оказалась под крышей родительского дома. Самый лучший праздник в году превратился в сущее наказание. Не утешало Сашу и то, что дом был большой и богатый, с красной черепицей, круглыми башенками и флюгерами. Стоил он целое состояние, да и строительство часто оказывалось под угрозой, потому что Игорю Петровичу Каренину то и дело не хватало денег. Однако он перехватывал, ловчил, тянул с оплатой, вытягивал недостающие суммы из бизнеса и в конечном счете довел начатое до конца. Саша часто ставила упорство отца в пример мужу, что тому, понятное дело, не нравилось. Но она в самом деле гордилась папой. Правда, предпочла бы делать это на расстоянии. В просторном доме, как ей казалось, все же было тесновато. Родители раздражали Сашу. Она злилась на Вадика, злилась на себя, а злость свою срывала на маме с папой.
Раньше ей нравилось, что особняк их стоит в живописном уголке природы и здесь всегда можно отдохнуть от городской суеты. Однако после ссоры с мужем это обстоятельство выводило ее из себя. Она ворчала, что привыкла пить кофе в кафе, что в комнатах сыро, что от дыма в камине у нее тошнота и головные боли. Мать как могла утешала Сашу и была жалка в своей приторной навязчивости. Отец, напротив, никакого сочувствия дочери не выказывал, от ее претензий отмахивался и вел себя так, словно ничего особенного не произошло.
Неудивительно, что в новогодний вечер Саша чувствовала себя просто отвратительно и выглядела соответственно. В довершение ко всем огорчениям с утра зарядил дождь, смывший робкий снежный покров — единственное, что радовало Сашино сердце. К столу она вышла мрачная и бледная. Во время беременности ее совершенно не беспокоил токсикоз, однако назло матери она заявила, что ее тошнит, и отказалась от всех заботливо приготовленных угощений.
Каренины периодически приглашали работников для уборки, ремонта и прочих хозяйственных надобностей, но готовила Дарья Геннадьевна всегда сама и к пятидесяти годам достигла в этом деле совершенства. Ей очень хотелось, чтобы любимая доченька поела как следует и похвалила ее стряпню, оттого отказ Саши задел женщину. Чего Саша, собственно говоря, и добивалась. У нее было скверное настроение, так почему близкие люди должны радоваться?
Она посмотрела на часы, отметив про себя, что до полуночи осталось еще целых два часа, и сказала, что скоро пойдет спать.
— Как? — огорчилась Дарья Геннадьевна. — А Новый год?
— Без меня встретите, — безжалостно добила ее Саша. — Вам так будет даже лучше. Не будете смотреть на мою кислую физиономию. Вон папа уже желваками играет. Я его раздражаю.
