VIII. Почему восстание потерпело неудачу
Севастопольское ноябрьское восстание было выступлением матросской массы. Матросы в Севастополе поднимаются первыми. Матросы руководят восстанием. Армейцы, колеблющиеся с самого начала, вскоре же отпадают от движения, позволяя уговорить себя своим офицерам, превращаются в усмирителей и даже палачей товарищей-матросов. Но участник восстания — не вся матросская масса, а лишь наиболее сознательная передовая часть ее, преимущественно та, которая обладает известной технической квалификацией. Это — восстание рабочих в военной форме, восстание стихийное, плохо подготовленное и еще хуже руководимое. Не поддержанное в минуту своей вспышки массовым движением в стране, оно сравнительно легко подавлено правительственными силами, сохранившими на своей стороне, преимущества военной техники и организации. Определенной политической цели восстание не достигло. Отчетливого сознания политических задач у массы участников восстания и не было. Однако, на под’ем революционного настроения в стране, в армии и флоте севастопольское восстание влияние оказало. Оно еще яснее показало самодержавию ненадежность его опоры, о чем раньше дало знать восстание «Потемкина».
Из восстания черноморцы вышли разбитыми. Причин этой неудачи было немало.
Прежде всего, оно было не подготовлено. Политическая неподготовленность матросской массы бросается в глаза в первые же дни восстания. Матросы поднимают красный флаг, но вместе с тем поют «боже, царя храни», устраивают молебствия… Еще более политически несознательны армейцы. Отсутствовала в восстании надлежащая организационная подготовка. Слабы были связи матросской массы с партийной организацией. Почти отсутствовала, или, во всяком случае, была очень слаба, связь с севастопольскими рабочими. Конечно, нельзя говорить о розни, якобы существовавшей между матросами и рабочими, как это утверждали севастопольские охранники-жандармы[31], но слабость связи между ними очевидна. Помимо всего, налицо была и полная военная неподготовленность. Не было достаточного вооружения. Даже часть того, которое раньше, имелось в руках, командование успело из’ять. Вооруженной эскадре, орудиям, винтовкам противника приходилось противопоставлять почти один только революционный энтузиазм.
Понятно, что изо всей этой неподготовленности рождалась неуверенность в собственных силах, начинались колебания в матросской среде.
Неподготовлена была масса и к решительным наступательным действиям. Один из руководителей восстания, И. П. Вороницын, утверждал, что идея вооруженного восстания была чужда массе. В еще большей степени она была чужда ее руководителям, социал-демократам меньшевикам и Шмидту. Даже тогда, когда масса уже хваталась за оружие, когда звучали первые выстрелы, меньшевики стремились ввести движение в мирное русло. Меньшевистский комитет был нерешителен, в то время, как необходимо было, по выражению Ленина, «энергичнейшее участие в восстании». Это сказалось вскоре для партии: после неудачи восстания социал-демократы теряют в среде черноморцев свой былой авторитет, и идейное руководство над моряками захватывают эс-эры. Наряду с меньшевиками и Шмидт до последней минуты говорил о мирном характере движения, о необходимости бескровной борьбы. В этой атмосфере и рождались беспочвенные идеи, в роде идеи забастовки военных моряков.
