Сбиваясь и краснея, она напомнила про заклад, сроку которого оставалась неделя. Нельзя ли отложить еще хотя бы еще на несколько дней?..
– Но, милая барышня, ведь я предупредил вас: три недели.
– Пожалуйста, сэр! – взмолилась она, сцепив от волнения руки.
Ювелир помедлил.
– Что, эта вещь очень важна для вас?
– Да, – почти прошептала Делия. – Сестра получила её на свадьбу от покойного мужа, а ему она перешла от отца. Ей больше полувека – уже фамильная ценность…
Он нахмурился, сухо попросил ее обождать и скрылся за дверью. Вернулся с коробочкой, достал брошь.
– Ваша?
Делия кивнула.
– Тогда вынужден разочаровать: этой вещи едва ли может быть пятьдесят лет.
– Почему? – выдохнула она, похолодев.
– Очень просто: такие надписи в виде полукруглой ленты – видите? – делались исключительно в Западной Австралии. А там, как вы, наверное, знаете, золото нашли только в начале девяностых. То есть броши этой может быть от силы лет пятнадцать, но не пятьдесят.
– Но как же так? – её охватила беспомощность и отчаяние. – Почему же он сказал, что ее сделали в Бендиго?..
– Ну, мало ли, какие у человека могут быть причины солгать.
К горлу подкатил комок, и, прежде чем она успела хоть что-то сделать, глаза набухли горячими слезами. Сгорая от стыда, Делия зажмурилась – хоть бы провалиться, исчезнуть! – и по щекам побежали предательские ручейки.
Господи, какой позор! Кто из них придумал эту историю – милейший ли мистер Клиффорд, заполучивший в жены юную красвицу, или его отец? И почему ей теперь приходится отвечать за их грех?
– Боже правый, да что вы! Вот возьмите, – ювелир протянул ей платок. – Какая, в самом деле, ерунда. Не стоит так переживать, да и дело уже прошлое.
Какой у него приятный голос, подумала вдруг Делия; почему она не заметила этого в прошлый раз? Теплый, певучий, со щекочущими обертонами в нижнем регистре. Хочется вот так просто слушать, закрыв глаза…
– Ну, полно вам, а то вдруг кто войдет. Распустят слухи на весь город, что у меня в магазине плачут девушки.
«У меня» – стало быть, в самом деле мистер Вейр. Он шутливо подмигнул ей – так по-мальчишески, что слезы вмиг высохли. Делия улыбнулась, смущенно и благодарно.
– Ну-с, так что нам с вами делать, мисс…
– Фоссетт, – с готовностью подсказала она.
– Вот как? – ювелир высоко вскинул брови, отчего на лбу его появились морщинки. – А не приходится ли вам родственником некто Джеймс Фоссетт, архитектор?
– Увы, – Делия вновь смутилась.
– Какая жалость. Он, знаете ли, проектировал новый вокзал – ну, тот, что на Флиндерс-стрит.
