Уже в ходе боя к нам наконец присоединились подразделения 605-го стрелкового полка. Они очень энергично совершили марш от места выгрузки и сразу же вцепились в противника.
Получив неожиданный отпор, Гудериан отказался от повторного лобового удара. Его танковые части стали обтекать нас с флангов. Звуки боя доносились уже со стороны Кричева, который мы считали глубоким тылом. А над нами закружили вражеские самолеты, беспрерывно бомбившие и обстреливавшие боевые порядки дивизии.
Напрасно бойцы с надеждой поглядывали в знойное небо, ожидая появления советских истребителей. Внезапный удар врага по приграничным аэродромам в первый день войны дорого обошелся нашим ВВС. И теперь гитлеровские летчики действовали почти без риска встретить сопротивление в воздухе.
Дивизия продолжала вести огневой бой с противником, хотя я знал, что слева от нас фронт уже прорван. С моего командного пункта было видно, как большая колонна вражеских танков движется в пыльном мареве к станции Чаусы. Остановить их было нечем…
Потом осложнилось положение и на правом фланге. Мы с полковым комиссаром Луковкиным немедленно выехали туда. Там буквально стонала земля. Наши бойцы, преследуемые танками противника, отходили, хотя и оказывали при этом упорное сопротивление.
Неподалеку от себя я заметил огневые позиции одной из наших противотанковых батарей. Они были выбраны умело: подступы со стороны противника прикрывала небольшая речушка с заболоченными берегами. Фашисты не могли поэтому раздавить батарею гусеницами, зато обрушили на нее ливень снарядов. Ответный огонь по вражеским танкам вело только одно орудие.
От этой батареи в создавшейся обстановке зависело очень многое, и я в сопровождении шофера сам отправился на ее огневые позиции. Возле разбитых орудий лежали погибшие и тяжело раненные артиллеристы. При нашем появлении разорвался еще один снаряд и заставил умолкнуть последнюю пушку. Мы бросились к ближайшему из уцелевших орудий. Вдвоем навели на танк, сделали несколько выстрелов, но танк продолжал двигаться вперед. Оказалось, что 45-миллиметровые снаряды под некоторыми углами не пробивали лобовую броню средних танков противника.
Что стал бы я делать в следующую минуту, сказать сейчас затрудняюсь. Но рядом грохнул новый взрыв. Пушку опрокинуло. Меня отбросило в сторону и при этом контузило, а кроме того, и ранило в подбородок — сорвало целый лоскут кожи, но кость, к счастью, не задело. Шофер вынес меня из-под обстрела и доставил в полковой лазарет.
