- Так в чем вопрос? - удивился Кононыкин. - Сидите да ждите, пустят вас всем скопом в Царствие Небесное, будете, блин, на жемчугах есть на берегу чистой реки. Жить будете в стенах из ясписа, ходить будете, как Ленин предсказывал, в сортиры из чистого золота. Вам-то тогда чего суетиться?
- Просто у вас, Дмитрий, получается, - вздохнул Ворожейкин. - Вас послушать, в Россошках сейчас праздник сплошной должен быть.
- Да чему ж тут радоваться, когда из привычной жизни вырывают? удивился Кононыкин. - Еще у китайцев проклятие такое было: чтоб ты жил в эпоху перемен!
- Нет, вы, ребята, все-таки чокнутые, - покачал головой Степанов. - Какие перемены? Вы о чем? Нас всех судить завтра будут! Причем неизвестно еще, по каким законам!
Кононыкин невесело хихикнул:
- Как это неизвестно по каким? Открывайте Библию да читайте. Там все сказано. По делам, Александр Петрович, по делам нашим нас судить будут! По делам и помыслам!
Глава восьмая
Рядом с Лукиными жила осевшая на земле цыганская семья.
Сейчас в цыганском доме царила суматоха и двери были распахнуты настежь. Около двора стояло несколько разноцветных "жигулей", вокруг которых галдяще суетились женщины и детвора. Сам хозяин Челеб Николаевич Оглы стоял у ворот в синем жарком костюме, брюки заправлены в хромовые сапоги. Оглы был невысок, коренаст, смугл и носил окладистую бороду, в смоляную густоту которой уже вплелись серебряные пряди седины.
- Здорово, Челеб, - сказал Степанов. - Далеко ли собрался?
Оглы крепко пожал руку Степанову, бережно - Ворожейкину, кивком поздоровался с Кононыкиным.
- Кочевать будем, - просто объяснил он.
- Поздно собрался, - заметил Степанов. - Далеко ли за сутки укочуешь? Цыган махнул рукой:
- Какая разница? Положено так. Деды кочевали, отцы кочевали, мы тоже поедем. Цыган смерть в дороге встречать должен. - Он неожиданно подмигнул Степанову. - Или в драке. Выедем, найдем место у речки, поставим табор. Я шатер не выбрасывал, так и лежит он на чердаке. Вот, понадобился...
Маленький черноглазый цыганенок нес вслед за матерью пуховую подушку. Подушка была большая, она мешала мальчишке поспешать за женщиной, но цыганенок старался не отставать и для того водрузил подушку себе на голову, семеня за матерью мелкими путающимися шажками. Мальчуган смотрелся уморительно, и от этого горький комок вставал в горле и щемило в груди.
- Ладно, - отворачиваясь, сказал Дима Кононыкин. Сейчас он выглядел совсем по-мальчишески - взъерошенный, лопоухий и в мелких веснушках, он смотрел на происходящее вокруг растерянно и обиженно. - Пойду я...
