- Не спорь, Иоганн, - примирительно сказал штурман Раилов, - И ты, Ваня, зря с капитаном в прю не вступай. Дело он говорит, в огонь без особой нужды с шалью не лезут. Мы же все-таки моряки, а не петиметры какие!
"Посланник" неторопливо шел под кливером, и зеленоватые волны с плеском били в левый борт - еще не взводень, но младший брат его. Над морем тянулись низкие рыхлые тучи, обещающие непогоду. На палубу и лица матросов, что в голландских морских робах исполняли свои неотложные палубные дела, ложилась морось. Мелкий холодный бус, он самый противный - мешать не мешает, а тоску нагоняет.
Справа по борту бесконечной темной полоской, едва не сливающейся с мешаниною облаков, опасно лежали шведские земли.
- Иоганн, - поинтересовался Раилов. - Все тебя хотел спросить, ждет ли тебя дома фрау? Сколько тебя знаю, никак не мог понять, женат ты или холост?
Суровое лицо Бреннеманна разгладилось.
- О, Яков, - сказал старый морской волк размягчен-но, - моряку без семьи, что остается... э-э-э... на суше, никак нельзя! Конечно, все есть - и фрау, и киндеры. Старшая... э-э-э... уже на выданье, младший - еще в оловянных солдатиков играет. Он меня любит, его царь зовется Питером и всегда блистательные виктории над неприятелем одерживает. Я слышал, что и ты недавно... э-э-э... стал семейным человеком, а?
Мягков поморщился. "Ну, началось! - подумал он. - Сейчас они друг другу миниатюры лаковые показывать начнут и сюсюкать от умиления".
Капитан-лейтенант встал.
- Пойду посмотрю, как там вахта, - сказал он. - Больно безоблачно все, неровен час - неприятель нагрянет!
- Мы же... э-э-э... голландским флагом укрываемся, - сказал Бреннеманн. Какой у торгового голландца... э-э-э... неприятель?
- Бывало и у нас дома. - Мягков подтянул ботфорты, поправил ремень на широком купеческом поясе, который по замыслу долженствовал придать ему видимость иноземного торгового моряка, по-свейски да норвежски - куфма-на. - По зайцу пойдешь, а на медведя наткнешься!
Выйдя на палубу, капитан-лейтенант глянул в рубленое оконце. Так и есть, распахнув ворота, Бреннеманн и Раилов с глупыми счастливыми улыбками демонстрировали друг другу медальоны с женкиными локонами и лаковыми миниатюрами. Вот так оно всегда и бывает, качаются над бездной морскою, а думают о земле! Верно подмечено древним пиитом: каждый мужчина различно несчастлив в отказе и одинаково скучен в любви.
Мрачно было море, мрачны небеса, и тоскливо темны горизонты. Все это не обещало ничего доброго, и Мягков, ежась от пронизывающей члены сырости, подумал, что недобрые приметы все ж таки верны, не зря же на выходе из залива чайки над кораблем их кружились да кричали. Не к добру все это, тут бы и дурак понял, чьи души чайки на небо зовут!
