Я подошел к узбеку и увидел, что он лежит, опершись щекой на пенек. В руках он держал выбитый и висевший на далеком расстоянии глаз. Жалость комком подкатила к горлу. Чем я мог помочь ему, человеку, вмиг ставшему слепым? Чем?
Немцы возобновили обстрел. Снаряды проносились где-то вверху, часто ударялись о ветви деревьев и взрывались. Я присел ближе к узбеку, прикоснулся к его колену. Человек держал в обеих руках свой глаз так осторожно, словно боялся расплескать его. Я назвал его по имени. Он ощупал меня мокрыми от крови руками и заплакал.
Всю ночь до самого утра мы провели в лесу под методическим обстрелом немецкой артиллерии. После того как разрывался снаряд и осколки, сбивая ветви дубов, разлетались по лесу, наступала секунда тишины, затем издали вновь слышался все приближающийся вой летящего снаряда — и разрыв. Затем следующий снаряд — и так до самого утра.
Методический ночной обстрел артиллерии гораздо страшнее, чем бой. Во время боя ты видишь врага, ты можешь убить его, прежде чем он убьет тебя. Кроме страха смерти, у тебя есть десятки других чувств, мысль работает, воля напряжена. Но ночью, во время обстрела артиллерии, кажется, что каждый снаряд предназначен только для тебя, летит прямо на тебя.
На рассвете был получен приказ отходить через лес. Немцы, проведя артиллерийскую подготовку, прорвались в другом месте. Я получил приказ прикрывать обоз. Нашел я его в каком-то котловане, на одной из повозок преспокойно сидел интендант и что-то жевал. Когда я сказал ему, что он находится в тылу у немцев, у него глаза полезли на лоб. Он зашептал:
— Голубчик, я же отвечаю за продукты…
Переправив обоз в безопасное место, я снова вернулся к линии обороны, проходящей возле могилы великого кобзаря Украины Тараса Шевченко, — здесь узенькой цепочкой стояли двести или триста бойцов. Помню, там были люди с синими околышами — остатки неизвестного мне кавалерийского корпуса, были люди, называвшие себя воздушными десантниками, была пехота, и — что я тогда заметил — чуть не каждый держал в руках пулемет. Люди эти наверняка не служили пулеметчиками в своих частях. Они подобрали пулеметы раненых, убитых. Это были самые храбрые, дисциплинированные солдаты.
Мы держали оборону Канева несколько дней.
Тяжелое наше положение ухудшилось, когда немецкие самолеты разбомбили мост и понтонную переправу. Мы оказались отрезанными от левого берега Днепра. В нашем тылу имелось несколько десятков новеньких быстроходных тракторов, корпусных пушек.
