— Пусть Шелементьев командует. У меня еще рана не зажила, вон осколки из ноги выходят.
По предложению большевистской ячейки крестьяне выбрали Акулова волостным военным комиссаром.
Обстановка требовала незамедлительного отпора врагу.
За короткое время в волости образовалось несколько добровольческих партизанских отрядов и дружин. Большой отряд Шелементьева вобрал в себя малочисленные отряды и стал называться объединенным. Всей работой по созданию добровольческих отрядов и мобилизацией крестьян в Красную Армию руководил Акулов. Военное дело он знал, авторитет его как человека военного был большим.
С приближением белочехов становилось все более неспокойно в окружающих селах, особенно в сторону Тамакуля, богатого кулацкого села, где столкнулись силы белых, движущихся из Шадринска, и красных, направленных из Камышлова и Катайска. Часть кулацких сынков из Шутинского подалась под Шадринск…
В это напряженное время и вызвали Акулова в Катайск. Татьяне, своей жене, он сказал, что едет ненадолго, наскоро простился. А вернуться домой ему пришлось только после окончания гражданской войны.
Явился Акулов к Подпорину в тот же день.
— Кто звал? — с достоинством, прищуря глаза, спросил он. За этим вопросом стояло: Шутинское — волость, Катайск — тоже волость, кто мог вызывать Шутинского волостного комиссара?
Предстал перед Подпориным в гимнастерке, темных шароварах, ярко начищенных хромовых сапогах и мягкой фетровой шляпе.
«Вырядился!» — раздраженно подумал Подпорин. Он, не торопясь, чистил о рукав гимнастерки медное колечко трубки, набивал ее табаком. Из-под косматых бровей искоса оглядывал Акулова.
Строго спросил:
— Чин в армии?
— Поручик.
— Как относишься к платформе Советской власти?
Акулов сидел на стуле против Подпорина, так и не сняв шляпы, покачивал носком сапога, курил замызганную трубку. В глазах у него застыло разудалое озорство. На миг сверкнул в них огонек, и сразу переменилось узкое лицо, построжало.
— Ты меня не испытывай! Я не перед попом на исповеди! И за отношение к Советской власти не бойся…
— Вот что, Филипп Егорович, — проговорил Подпорин. — Я напрямик хочу…
Акулов перебил:
— Я тоже напрямик: тебе офицер нужен?
Встретились два острых пронзительных взгляда — один холодный и спокойный, другой — нетерпеливый, придирчивый.
— …и помощник, командир Красной Армии, — с силой закончил Подпорин.
— Ну, это другое дело, — хрипло рассмеялся Акулов. — Я думал — только офицер.
Дрогнули тонкие ноздри его хищного носа.
