Письмо тронуло Эмму. Но что скажут Сайкины, ее настоящие родные?
— Да, Эмма, — сказал Павел Сайкин.
Елизавета Сайкина промолчала. Она лишь ласково обняла свою приемную дочь.
Эмма оделась, вышла на порог дома и задумалась.
Была ночь. Выла пурга. А там, далеко на юге, в Касабланке, цветут сады, светит жаркое солнце. Там, в Африке, живут Поль Маршан и девушка Симона… Они ждут ее. Что же, она, Эмма, согласна погостить у них в Касабланке.
Через месяц в Северное Сияние прилетел самолет из Москвы.
Эмма попрощалась со своими родными, собрала упряжку и, прыгнув на нарту, приказала собакам:
— Эй, вы, быстрее!
Она боялась, как бы по дороге не поднялась пурга.
Но ветер молчал. Впереди ни звезд, ни людей, ни света. Лишь снег, океан снега. И это накануне весны. Скоро над Арктикой взойдет солнце, начнется долгий полярный день, и прилетят белые пуночки… С Бакланьим жаль расставаться.
Чтобы скрыть грустные мысли, Эмма чаще, чем это нужно было, прикрикивала на собак:
— Эй, Белка, Лунь, Румба, Пуночка!
От Бакланьего до Северного Сияния около тридцати километров, и десять собак старались бежать быстрее.
Они вовремя доставили в поселок свою маленькую хозяйку.
Начальник порта, друг Павла Сайкина, подарил Эмме морскую кожаную сумку. Сумка была особая: с компасом, часами и с отделением для плоской литровой фляги.
К ярко горящим сигнальным кострам лётной площадки пришли друзья Эммы, пионеры Северного Сияния.
— Счастливо, Эмма! — со всех сторон послышались голоса.
— Скорей возвращайся!
— И не растай, как льдинка!
— Нет, не растаю!
Эмма подумала, что люди, покидающие родину, берут с собой горсть земли. Но земли не было. Все лежало под снегом. Тогда она вытащила из сумки флягу и стала заталкивать в нее снег, горсть за горстью.
— Эй, пассажирка, брось там баловаться! — крикнул один из летчиков.
Плотно завинтив флягу, Эмма взбежала на трап и махнула рукой.
Самолет доставил Эмму в Москву. Там, даже не успев осмотреть столицу, она пересела на другой самолет, и во Франции, в городе Шербуре, на третий.
Навстречу плыли серебристые облака. Внизу голубели воды. Порой самолет снижался и пролетал над портами, полными кораблей.
Бискай. Атлантика. Касабланка.
В Касабланке на аэродроме Эмму встретили двое: высокий плечистый старик и девушка с желтыми, широко расставленными глазами. Это был ее отец Поль Маршан и ее сестра Симона.
Старик обнял Эмму:
— Так вот какая ты, моя дочь… Симона, что же ты молчишь?
— Здравствуй, сестра, — хмуро произнесла Симона.
