Замшелый хищник был тронут и приказал гениальное творение размножить поштучно на каждого обитателя болота, а самого автора приобщил к вечности, коснувшись гибкого тельца зубастой пастью.
Тирану любовь не нужна, а нужны ему страх и благоговение. Потому тиран поощряет подхалимаж, развивая чувство здоровой конкуренции среди подданных.
По сути своей тиран одинок, но одиноким себя не чувствует. Общность с другими определяется его властью. Тоска снедает тирана, и чем больше власти у него, тем больше тоски. И вот он уже набивает * холодильники тушками своих подданных и ради собственного минутного развлечения угощает приготовленными из тушек блюдами своих приближенных и речных гостей. Приближенные выквакивали слова благодарности, ибо вступал в силу уже упомянутый конституционный закон: прав тот, кто ест.
Оппозиция боролась с тираном легальным путем, но вся борьба сводилась обычно к нехитрой дилемме: выжить или быть съеденным..."
- Что ты читаешь?
- Твою рукопись, Влах. Неужели ты не узнаешь собственные правки?
- Не помню, чтобы я писал когда-либо такое.
- Тогда почитай. - Давид протянул Скавронски стопку листков. - Может быть, тогда ты поймешь, откуда у тебя появились новые мысли.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ужин в ресторане не всегда бывает приятным. Бернгри был угрюм. Скавронски и Блох к ужину вообще не явились.
В зале слышались обрывки негромких разговоров.
- Что вы делали сегодня утром? - спросил Давида маленький седой Дух. Глаза старичка слезились, и он поминутно промакивал их носовым платком.
- Пытался работать. А что?
- Вы слышали выстрелы?
- Да. Вы знаете, что произошло?
- Ночью несколько молодых литераторов взломали сторожку, забрали оттуда карабин и пытались бежать с острова, но были задержаны патрулем.
Дух принялся пяло ковырять пилкой заливное мясо, принесенное официантом. Давид ощутил разочарование. Попав на остров, он быстро понял, что обещания референта - обычная словесная шелуха, обман, вроде красивого фантика на невкусной конфете. Старичок безрассудно сорвал фантик обещания, и оголилась горькая правда.
- А эти, бежавшие, - спросил Давид старичка. - Их что - на берегу постреляли?
- Нет. Одного, говорят, ранили. Того, кто с карабином был.
- И где они?
Дух принялся за кофе.
- Мне сказали, что их поместили в изолятор клиники.
Давид оставил на столике деньги и поднялся.
- Идешь? - спросил он Бернгри.
Тот отрицательно покачал головой.
- В номере слишком тоскливо. Пожалуй, я загляну в видеобар.
