Мое первое непосредственное знакомство с ним произошло в октябре 1940 года. Тогда лодкой еще командовал Морозов. Под флагом комбрига мы вышли в море для отработки задач боевой подготовки. Надо заметить, что Александр Евстафьевич не упускал ни одного случая, чтобы не побывать в плавании на какой-либо лодке. Он дотошно вникал во все стороны боевой готовности экипажей и лично на месте устранял недостатки…
В том походе мы пробыли неделю. Отрабатывали срочные погружения, форсирование под водой минных заграждений, прорыв охранения конвоев противника.
И вот возвращение. Подходим к Таллину. Справа зеленеет остров Нарген. Кругом мелководные банки — отмели, прикрытые водой. Сбиться с курса никак нельзя.
Не знаю, чем руководствовался в тот раз Александр Евстафьевич, но только вдруг он приказал:
— Командир, поворачивайте — на створ!
Морозов тотчас приказал рулевому:
— Лево руля!
— Прямо руль! — невольно вырвалось у меня, и я тут же доложил, что до поворота еще четыре минуты.
На мостике повисла напряженная тишина. Комбриг рассматривал меня в упор. Наконец он произнес тоном, во предвещавшим ничего хорошего:
— Кто дал вам право отменять приказание?
— Мои расчеты, — ответил я. — Этот курс ведет к опасности. До поворота… — я посмотрел на часы, — еще две минуты.
Орел хмыкнул, взял бинокль и стал внимательно следить за береговыми знаками, обозначавшими фарватер. Если после поворота точно не окажемся в их створе, значит, мои расчеты неверны.
— Время поворота, — доложил я командиру и стал с замиранием ждать, когда нос подводной лодка покатится влево.
Наконец поворот закончился — знаки были точно в створе. Я вздохнул с облегчением: кажется — пронесло. Однако комбриг отчитал меня и потребовал, чтобы в следующий раз я высказывал свои соображения не в столь категоричной форме.
Однако именно в тот день я почувствовал, что Александр Евстафьевич стал относиться ко мне с некоторой долей симпатии. И впоследствии, когда я служил под его командованием в качестве командира малой подводной лодки, я всегда чувствовал его уважительное отношение к себе.
Сам же капитан 2 ранга Орел служил для нас, особенно молодых командиров, во многом примером. Его авторитет был незыблемым, и он во много раз возрос, когда в годы войны мы узнали его и как человека необыкновенной храбрости…
К началу войны на Балтике имелось три бригады подводных лодок, одна из которых учебная, и один отдельный учебный дивизион. Учебным дивизионом командовал капитан 2 ранга Н. Э. Эйхбаум, учебной бригадой — капитан 1 ранга А. Т. Заостровцев, нашей, второй бригадой, как я уже говорил, — капитан 2 ранга А. Е. Орел, а первой — капитан 1 ранга Н. П. Египко.
