После четвертого или пятого взрыва я вспомнил о блокноте и стал делать отметки. Насчитал двадцать три бомбы. Девять из них взорвались совсем близко от подводной лодки.
Когда миноносец удалился, снова подвсплыли под перископ. Лисин пригласил и меня в боевую рубку, дал взглянуть на результаты атаки. В грохоте бомбежки мы не слышали взрывов торпед. Но они были. В перископ ясно видны обломки потонувшего судна. Среди них стоит второй транспорт. Спущенные с него шлюпки подбирают уцелевших людей. Этой работой занимается и миноносец, подошедший к месту происшествия. Остальные корабли, дымя трубами, уже скрываются за горизонтом.
Жмем командиру руку, поздравляем с победой. После отбоя тревоги я обхожу отсеки, рассказываю людям о новом успехе. Проверяю повреждения. Они мелкие: разбитые лампочки (спасибо товарищам с Лавенсари, что пополнили наш запас!), сдвинутые с места приборы. Работы пустяковые. Успокоенный, возвращаюсь в центральный пост и тут узнаю тревожную новость. Бомбежка все же не осталась без последствий. Пострадал «Марс-1» — наша гидроакустическая станция. Подводная лодка оглохла… Старшина 2-й статьи Лямин копается в открытом нутре шумопеленгатора, но никак не найдет, что там случилось.
Двое суток командир терпеливо ждал, а потом терпение у него кончилось. Вызвал Думбровского, Хрусталева и старшину радистов Антифеева:
— Даю вам еще двое суток. Жду окончательного ответа — будет у нас работать шумопеленгатор или не будет?
Утром 14 июля, находясь на вахте, Хрусталев увидел в перископ транспорт. Был бы пеленгатор, мы обнаружили бы противника значительно раньше. А теперь как ни старались, запоздали с маневром. Командир расстроился и наговорил штурману немало неприятного.
Спустя некоторое время и Новиков доложил, что видит транспорт. И снова пришлось отказаться от атаки: слишком поздно увидели.
В 15.40, во время вахты Думбровского, обнаружили большой конвой. Смелым маневром Лисин прорвался внутрь охранения, но атака не получилась: враг заметил наш перископ, и миноносец загнал нас на глубину. И опять всему причиной «глухота» подводной лодки.
Расстроенный, командир ушел к себе в каюту. На вахту заступил Хрусталев. Воспользовавшись передышкой, стал переносить на карту записи из чернового вахтенного журнала, которые вел во время атаки штурманский электрик Игнатов. Под руками штурмана вырисовывался сложный узор маневрирования лодки. Я залюбовался работой друга. Пытался заговорить с ним. Какое там! В эти минуты Хрусталев ничего не видит и не слышит, знает только свою карту. Но аккуратно через каждую четверть часа он поднимается в боевую рубку и приказывает всплыть под перископ. Осмотрит горизонт и доложит коротко:
