Гость и хозяин присели за столик. Софоний взял грушу, повертел ее в руке и положил обратно в вазу.
- Bogato diwesch, - сказал он.
- Забудь, - сказал, досадливо морщась, Понтий Пилат. - Говори по-латыни. Услышат незнакомый язык, обоих шпионами сочтут. Здесь головы запросто можно лишиться, сам понимаешь - империя!
- Осторожный ты, - усмехнулся Софоний. - Чего ж своему Мардуку язык не укоротишь? Был я сегодня на его проповеди. Он ведь, подлец, совсем с ума спятил - про Нью-Йорк им вещать принялся, про метро тамошнее и стриптизы, резервации индейские позором заклеймил. Что ж ты к этим гаданиям спокойно относишься?
Прокуратор насупился. По сурово поджатым губам видно было, что вопрос прокуратору не понравился.
- А ты думаешь, мне здесь сладко живется? - спросил он. - Начальству дай, проверяющим из Рима дай, тайная служба опять же своего требует. На днях конквозитор* приезжал военных дезертиров собирать, тоже расходы немалые...
* воинская должность в римской армии, типа начальника отдела прокуратуры, который занимался самовольщиками и дезертирами.
Понтий Пилат посопел.
- Шустрый ты, Ваня, - сказал он. - Вени, види, вици. А мне жить надо. Иерусалим город незнакомый, а у меня, сам понимаешь, после пустыни лишь "Макаров" с двумя обоймами остался, и тот прячу от соглядатаев. Увидят - в колдовстве обвинят!
- Так он с тобой доходами делится? - догадался Софоний. - Доишь ты этого Мардука помаленьку? Как же так, Федя, ты ж всегда взяток стерегся.
Федор Борисович Дыряев, бывший подполковник советской милиции, давайте сейчас вспомним его имя и скажем, что это был именно он, тоскливо вздохнул:
- Умный ты! Тут иначе не выживешь. Я с Мардука беру, меня Вителий берет. Ты думаешь, чего он меня подсиживает? Плачу мало, вот он и хочет заменить меня своим человеком.
Софоний просветленно покивал:
- Вон оно что. - Он налил себе вина, отпил глоток и сморщился. - Как ты эту мочу пьешь?
Порылся в принесенной сумке и достал небольшой пифос с тугой завинчивающейся крышечкой наверху.
- Будешь? Это тебе не кислятина кессарийская, это я у варваров выменял на наконечники для стрел. Не знаю, что это за штука, но слона свалить может. Градусов шестьдесят, ей-богу!
- Лучше уж Юпитером клянись, - мрачно предложил Пилат, осторожно принюхиваясь к содержимому чаши. Запах его удовлетворил, прокуратор опорожнил чашу и расплылся в улыбке. - Да это же... Где ж ты его достал, Вань... уважаемый Софоний?
- Я же тебе уже объяснял, - сказал тот. - У варваров. Чистая samogonka, горит даже!
