— Не надо, — хмуро сказала Лида.
— Сидайте… чем богаты, тем и рады.
Трапеза продолжалась молча и торжественно. И так же торжественно со мной простились. Уже на пороге Лидина мать попросила:
— Скажи твоей мамане большое спасибо.
— За что? — удивилась я.
— Они знают, — твердо ответила она.
Мы с Лидой выбежали на уличный свет.
— Тебе правда понравилось угощение? Правда? — оживленно вертела головой Лида.
— Очень!
Я не кривила душой. И дома попросила сварить кукурузу. Но у нас она не привилась. Хотя ее варили по всем правилам, она получалась твердой и отсутствовал какой-то волшебный элемент ее вкуса.
В декабре тридцать второго года к нам приехал дядя Валентин, мамин брат.
Он был всего на пятнадцать лет старше меня, и я любила слушать семейный рассказ о том, как он, мальчишка, вез мою маму на телеге в родильный дом, а потом привез ее обратно уже со мной — новорожденной — на руках. Какого страха натерпелся, правя лошадью в мартовскую распутицу!
Приезд его в Таганрог был каким-то странным. Для начала меня просили помалкивать. Отец и мать ходили с нарочито-спокойными лицами, а сам Валентин был полон чересчур громкой энергии.
Мать то и дело роняла:
— Тише, тише…
Какое-то время у нас не было гостей. По ночам в комнате родителей долго светилась щель за дверью, слышались приглушенные голоса. Иногда нерассчитанно врывался Валин голос и тут же падал («Тише, тише…»).
Невзначай я услыхала, как отец сказал:
— Послушай, Валентин, не рассказывай этого при Верочке. Она снова начала сильно заикаться. А ведь совсем недавно была в лечебнице.
Мать при ее огромном самообладании на самом деле была очень нервной и с детства заикалась. Этот свой физический недостаток она сумела превратить в своеобычно-привлекательную манеру сильно растягивать слова. Но в периоды обострений заикание становилось тяжелым, и, чтобы справиться с ним, матери надо было надолго замолчать. Иногда по целым дням она объяснялась записками.
Один раз мать побывала в ленинградской лечебнице, где выяснила, что ее самолечение совпадает с принятым в медицине, и она, вернувшись, начала успешно лечить других.
Эти сеансы с незнакомыми, очень застенчивыми людьми проходили у нас в доме. Приезд Вали на время прекратил их.
Но вот однажды, вернувшись домой, отец весело провозгласил:
— Все! Амба. Тебя берут токарем на «Красный гидропресс». Я договорился с директором. Хороший мужик Колесников!
— Шутишь! — почти испуганно воскликнул Валентин.
