К утру второго дня было уже слышно, как по этому потоку течение несет большие валуны, подпрыгивающие после каждого удара о дно.
Под эту музыку — рев бурного потока и стук прыгающих и катящихся в потоке валунов — мы заснули и во вторую ночь, а утром третьего дня, проснувшись, я поразился вдруг наступившей тишиной. Не было больше слышно ни стука прыгающих в водном потоке и катящихся по его дну валунов или рева воды, даже ни малейшего шума, подобного обычной неумолчной песне говорливых речных перекатов. Только выйдя из палатки, я, наконец, увидел, почему умолкла Бургагы. Оказывается, поднялась вода в Теньке и подпрудила Бургагы. Бурный поток превратился в тихий спокойный пруд с неподвижной зеркальной поверхностью.
Тогда же мы увидели, что плот наш исчез.
Дождь продолжался и в этот третий день, настолько редкий и мелкий, что я даже ходил на охоту в обыкновенной ватной телогрейке без плаща и не особенно сильно промок. Мне удалось убить тогда трех глухарей.
Вода в Теньке к вечеру стала прибывать еще быстрее, чем было это раньше; стала заливать террасу, на которой стояла наша летняя кухня и которая была метра на полтора ниже, чем та терраса, где стояли наши палатки. В это время наш повар Алексей Иванович Сазонов жарил оладьи, и нам пришлось прийти ему на помощь, чтобы спасти от потопления кухонное имущество.
Но не успели мы еще разделаться с оладьями, как вода поглотила и остававшиеся полтора метра, достигла верхнего края нашей шестиметровой террасы и подступила к палаткам. Нам всем пришлось срочно хватать все свое имущество, включая и мокрые палатки, и тащить все это дальше от воды и от края террасы по полого поднимающейся к далекому склону ее заболоченной поверхности. Казалось, что вода скоро подойдет и сюда и что спасаться от нее придется еще выше за болотом. Но она сюда уже не пришла и нас больше не беспокоила.
Еще в день последнего сплава, до начала дождя я послал А. И. Чащина с возчиком и лошадьми на прииск «Дусканья», который был гораздо ближе к нашей новой стоянке, чем рудник «Бутугычаг». Прииск был от нас всего километрах в 10 ниже по течению Теньки в долине ее притока на той же правой ее стороне, где находились и мы. Но идти туда, а тем более с лошадьми, необходимо было по другому берегу Теньки, переправившись два раза через реку. Наш берег был непроходим из-за того, что, не достигая Дусканьи, река на большом участке прижимается к склону долины, образуя длинный высокий обрыв, который пройти или обойти с лошадьми невозможно. Это так называемый прижим.
