– У меня нет семьи, – ровно проговорила она. – Румпельштильцхен забрал её у меня.
– Что?! – воскликнула я. – С какой стати Румпельштильцхену нападать на твою семью?! – Даже оттого, что я назвала это имя вслух, по моей спине пробежал холод. А с языка Кайлы оно слетело так легко, словно она произносила его уже тысячу раз.
Кайла сморщила носик-пуговку.
– Ему не нужны причины! – резко бросила она. – Прости, – добавила она, помолчав. – Это больное место. – Фея подняла глаза к нашему небольшому витражному окошку, за которым сияла луна. – Последний раз я видела их накануне того дня, когда меня должны были отправить в СИШ, – продолжала она уже спокойнее. – Мама попросила меня сходить в город за булочками к моему последнему ужину дома. Говорила, что этим праздничным ужином мы отметим начало моей новой жизни. – Кайла закатила глаза. – Я ужасно злилась на неё за эти слова. Говорила, что, отдавая меня в СИШ, она просто пытается избавиться от меня, но она не соглашалась. – Кайла опустила глаза на свои ногти, покрашенные блестящим голубым лаком, и отрешённо продолжила: – Мы тогда ужасно поссорились. А когда я вернулась, её уже не было. Ни её, ни моих сестёр, ни дуплистого дерева, в котором мы жили, ни садика, где выращивали турнепс. Всё пропало. Как будто ничего этого – и нас тоже – никогда и не было. – Кайла бессильно откинулась спиной к стене и сползла по ней. На миг мне показалось, что вместо неё осталась лишь смятая пижама. – Я бегала вокруг, пытаясь найти их, пока один уличный разносчик не сказал мне, что видел, как пришёл Румпельштильцхен и... И они все исчезли.
Я была слишком потрясена, чтобы промолвить хоть слово. Молча выбравшись из кровати, я села рядом с соседкой, ожидая, что она сейчас заплачет. Но её глаза остались сухими. Я не очень-то умею утешать, и телячьи нежности не моя стихия – но в тот момент мне захотелось её обнять. Я неловко обхватила её рукой и чуть прижала к себе.
– Мне очень жаль, – пробормотала я, ничуть не притворяясь.
– Спасибо. – Кайла отстранилась от меня и провела пальцем по стене, оставив чёткую, словно нарисованную полоску из жёлтой искрящейся пыли. – Это было три года назад.
Три года. Без семьи, без дома. Как же она жила всё это время?
– Ты здесь уже так давно?
Неудивительно, что комната выглядит такой обжитой.
– Некоторое время я болталась сама по себе. – В слабом свете лампы лицо Кайлы казалось особенно мрачным. – Пыталась найти их. А чтобы как-то выживать, промышляла контрабандой. Продавала, например, тупым Флориным дочкам, Азалии и Далии, поддельные дамские сумочки. Естественно, в конце концов гномская стража схватила меня и отправила сюда.
