Несмотря на свое дородство и колючий панцирь, дикобраз отличный и выносливый бегун. В некоторых местностях Африки, где по открытым травянистым равнинам там и сям разбросаны купы кустов, за неимением лисиц охотятся на дикобраза. Рьяные английские спортсмены, знакомые, надо думать, с охотой на лисиц в английских графствах лишь понаслышке, несутся на искусанных мухами цеце горных лошаденках следом за сворой «гончих» — борзых, такс и прочих не поддающихся определению представителей собачьего рода, вопя во весь голос «ату его!», и продираются через колючие заросли, дымясь от пота. Чук-чук, как и его далекая пышнохвостая родня, тоже часто прячется в нору после долгого пробега по параболе, и его так же выкапывают оттуда немногословные местные земледельцы. Это славный спорт, особенно если принять во внимание полное отсутствие колючей проволоки, множество ручейков, в которых горные лошадки норовят искупаться, и, что самое важное, — пойманная дичь не только съедобна, а просто объедение.
Но дикобразы — далеко не единственные существа, которые выскакивают из нор, в чем я скоро и убедился.
Около нас одно время околачивался неотесанный и не слишком-то умный парень; откликался он на имя Деле. Он твердо решил работать у нас, ради чего прошел пешком чуть ли не сто миль и явился как раз кстати — у нас не хватало рабочих, а в такой глуши их взять негде. Вдобавок он был намчи, а я научился особенно ценить представителей этого народа. Поэтому он был принят на роль траппера, до тех пор пока я не найду подходящего повода, чтобы от него избавиться. Он включился в работу с горячим энтузиазмом, и я, видя, что он хорошо знает тропический лес и не болтлив, часто брал его с собой на вылазки в самые недоступные уголки леса. Мы наводили переправы через речушки, влезали на деревья, протискивались сквозь переплетения лиан, — короче говоря, ощущали живое биение пульса леса. Наши совместные усилия принесли разнообразные плоды, которые ныне покоятся в ящиках и банках на стеллажах музеев.
Как-то под вечер мы набрели на скалу высотой футов сорок, разумеется полностью скрытую и погребенную под периной лесной растительности. Сквозь непроницаемый полог листвы в сумрак леса пробивались немногие пятна света, и там, куда они падали, разрослись купы густейшей зелени. Нырнув в одну из таких куп, мы сразу же заметили широкие отверстия множества нор. Мы сунули в них носы, прислушиваясь и принюхиваясь, как собаки. Несомненно, внутри что-то шевелится!
