Только я начала раскладывать газеты и журналы, как в окне киоска показалось улыбающееся девичье лицо.
— Добрый вечер, пани Мильвид, у вас еще есть «Экспресс»? Дайте мне быстренько. Я выскочила на минутку, наш старик будет скандалить.
Из-под длинных ресниц она поглядывала на Янека живыми черными глазами. Янек начал подозрительно вертеться на кипе газет, явно пытаясь выбраться наружу. Но прежде чем это ему удалось, девушка уже исчезла за стеклянной дверью дома наискосок от моего киоска. Там помещалась почта.
— Кто это? Ну, эта… трясогузка? — Янек попытался презрительно отозваться о той, которая явно заполонила его мысли.
— Янек, не выражайся, очень тебя прошу, — строго заметила я и добавила в утешение: — Ее зовут Роза. Она работает на почте. Очень милая девушка, и я прошу тебя…
— Чао, чао, тетя! Явлюсь вечером на кормежку. И пожалуйста, чтоб вареники с вишнями были. Непременно. Вы делаете роскошные вареники.
Рюкзак — кстати сказать, довольно солидных размеров он оставил у разъехавшейся кипы газет, на которой сидел. Конечно, это мне придется тащить домой его багаж.
Ошеломляющее впечатление, которое произвела Роза, очевидно, не смогло перебить Янеку аппетита. У него всегда был хороший аппетит. Я об этом помнила и вздохнула с отчаянием.
Я поглядела вслед Янеку. Он во весь дух мчался к зданию почты. Узкие голубые джинсы и цветастая рубашка навыпуск привлекали внимание прохожих, которых на Рынковой площади становилось все больше.
Кончался день, жители Липова направлялись «в центр», чтобы сделать покупки, прогуляться по Рынку, зайти в пивную либо съесть мороженого в кондитерской, в тысячный раз увидеть знакомые лица и посплетничать. Квадратная площадь с небольшим, заново отстроенным зданием ратуши в центре была освещена теплыми желтыми лучами вечернего солнца. Громкоговоритель призывал к уничтожению колорадского жука. Все как обычно, все знакомо и неизменно. Но высокий светловолосый юноша, энергично захлопнувший стеклянную дверь почты, внес в эту привычную картину нечто новое. И новизна эта слегка тревожила меня.
Кто-нибудь подумает: смотрите, какой чудачкой сделалась эта Зузанна Мильвид с тех пор, как перестала работать в Народном совете и, перейдя на пенсию, начала подрабатывать торговлей в киоске. Неправда. Наверное, я этим брюзжанием просто пытаюсь скрыть волнение, которое охватило меня при виде Янека. На самом деле я его очень люблю. Ведь он теперь единственный мой родич. Я обрадовалась его приезду и сказала ему об этом вечером, когда мы сидели у открытого окна в моей комнате.
