— И утонула?
— Да, утонула, Митенька. Но после этого в роднике вода будто бы еще светлее стала. Вон видишь, как в нем наши серебрушки блестят?.. А потом-то, ровно в полночь, красавица Олена выходила из воды, огненной птицей пролетала над Костряками, видать, тоже любила она, родные края и свое село, и делала три круга над избой, в которой когда-то родилась. Вскоре старики умерли от тоски по единственной дочке, и Олена больше не появлялась.
— Ты плачешь? — спросил Ковалев.
— Просто мне жалко Олену.
— Успокойся, милая, не надо, — Ковалев осторожно стал собирать губами слезинки на ресницах Фроси. — Ну вот и все. Не надо, успокойся. Мы же попили воды из ключа и монеты бросили. Мы часто будем сюда приезжать, а теперь пошли, Фросенька. Нам надо спешить.
Они вошли в лес. Ковалев остановился, прислушался к неожиданному шороху в кустах.
— Слышала? — спросил он, насторожившись. — Кто-то ходит.
— Никого здесь нет, Митя, — улыбнулась Фрося. — Ты уже привык на всякий шорох оглядываться. Это тебе показалось. — Они немного постояли не двигаясь. Все было тихо, только изредка раздавалось посвистывание птиц. — Митя, поцелуй меня, — Фрося обвила его шею горячими руками.
Димитрий подхватил Фросю и поднял на руки. Она прижалась к его груди и жаркими губами прильнула к его губам.
— Ты опять плачешь? — Ковалев вытер слезы на щеках Фроси.
— Это от счастья, Митя. Я всегда буду любить тебя, родной мой. Мы ведь никогда теперь не расстанемся с тобой. Никогда, никогда!
— Никогда!
— А ведь ты меня еще и не поцеловал по-настоящему-то…
Вдруг Фрося одним, рывком оказалась на земле и, заслоняя собою Ковалева, крикнула:
— Берегись, Митя! — Но слова ее заглушил выстрел. — Ой! — чуть слышно выдохнула она.
На белой кофточке слева появилось алое пятнышко. Ковалев зажал рану широкой ладонью, осторожно опустил обмякшее тело на мховое покрывало и, забыв, что в него только что стреляли, припал ухом к груди Фроси, вслушиваясь в биение сердца, но так и не услышал его.
Тут на поляну, ломая кусты, выбежал Архип Наумович. В руках у него было лукошко, наполненное грибами.
— Кто это стрельнул-то, Митенька?
— Посмотри за нею, Архип Наумович, — очнувшись, сказал Ковалев и бросился в чащу. Направление, в котором убегал убийца, еще угадывалось по треску сучьев. Через несколько минут он увидел и его самого. Тот выстрелил, но Ковалев успел предугадать выстрел и спрятался за деревом.
— Брось оружие, Храмов! — крикнул Ковалев, узнав Саблина.
