- Туннель - это неплохо, - согласился он. - Совсем неплохо... Слушай, Лукас, база... она имеет подземные коммуникации? Канализацию, например?
- Ты полагаешь, что на базе нам сразу понадобится сортир? - равнодушно поинтересовался американец. Сидя на ступеньках садового домика, он смотрел на зеленую лужайку, задумчиво покусывая нижнюю губу.
- Я хочу познакомиться со схемой этих коммуникаций, - настойчиво сказал русский. - Если нам повезет, то мы сможем благополучно добраться до этого сортира.
Лукас повернулся к Голикову, оглядывая его загоревшимися глазами.
- Шикарная мысль! - сказал он. - Если это возможно... Ты подал шикарную мысль, Вит!
- Если коммуникации базы выходят за пределы базы, - добавил Голиков, то следует уточнить, не блокированы ли они.
- Не думаю, - американец весело засмеялся и хлопнул Голикова по плечу. - Мы - практичный народ, Вит, и я не думаю, что кто-нибудь додумался организовать надежную охрану дерьма!
Полицейский на кордоне изумленно разглядывал приближающегося человека. Человек шел из охраняемой зоны. Это был водитель голубого автомобиля. Одежда его была изодрана, на лице, напоминающем безжизненную маску, запеклась кровь.
- Откуда он? - спросил полицейский напарника. - Мы ведь перекрыли весь район?!
Он шагнул навстречу человеку, положил ему руку на плечо, и человек, не сопротивляясь, пошел за ним. Он двигался, словно автомат, тупо и безразлично глядя перед собой.
Напарник полицейского проводил удаляющихся сочувственным взглядом, повернулся к зоне оцепления и снова засвистел себе под нос заунывную однотонную мелодию.
СЕВЕРО-ЗАПАД ЮЖНОЙ АЗИИ,
18 ИЮЛЯ 2009 ГОДА, 12.45
Упавшее кресло спасло им жизни. Оно отгородило их от рухнувшей стены, смялось само, но уберегло людей.
Холоран пошевелился.
Он с трудом выбрался из-под обломков, сел на испачканный кирпичной пылью пол бывшего холла и увидел безжизненное тело русского.
В воздухе висела пыль. С улицы доносился пронзительный вой.
Второго этажа не стало, и в холл заглядывало мутное свинцово-серое и рыхлое небо.
Холоран нерешительно коснулся тела русского. В детстве он боялся покойников. С возрастом страх прошел, но чувство брезгливости к мертвым осталось на всю жизнь. Касаясь Лебедева, Холоран боялся ощутить холодную неподвижность мертвого тела.
Лебедев пошевелился.
- Счастлив наш Бог! - облегченно сказал Холоран, помогая русскому выбраться из-под обломков кресла.
Лебедев сел.
Лицо его было в известке, щеку пересекал багровый рубец. Русский посол сморщился от боли и, расстегнув пиджак, начал ощупывать плечо.
