– Глава, – спрашиваю, – болит часто?
– Нет, – сказал парень, – не было такого.
– Ты лечь, – показал на давно приспособленный под это дело деревянный топчан. – Стальным мчать.
– Молчать надо, – перевела мать, заметив беспомощный взгляд.
– Смерть не будет, – сказал, закончив тщательный осмотр пациента. – Зеся, – показал на точку в голове, – выросло неправильно.
Ну не поворачивается язык сказать «опухоль». Николка такого знать не мог, без сомнений.
– Не страшно. Маль-мало, с зерно, но давит, – беспомощно развел руками, не найдя нужных слов. На этот раз не притворяясь. – Расти будет, тогда плохо. Или нет. Врач резать кость, через дырка отрежет.
– А станет? – очень серьезно спросил парень. – Как ему объяснить, откуда знаю?
– Рентген.
Уже делают, точно знаю, однако для того требовалась куча оборудования и хороший профессионал, чтобы разобрался с результатом, но смотрели в основном кости. Полной уверенности в возможности отличить больную ткань от здоровой, да еще столь малую, не имелось. Очень важно разузнать допустимость проверки. Поговорить с Евгением Карловичем? Вряд ли успел забыть. Нет. Не сейчас. Пусть сами разбираются.
– А ты видишь без?
– Ага.
Странно отрицать.
– Может, и убрать без трепанации, как рассказывают, сумеешь? – спросил с надеждой.
– Делать треп…
Немножко сыграть в дурака.
– Сверление черепа, – догадался парень о затруднении.
– Гимназ?
– Да, последний класс.
– Умный… Я могу. Тяжко, долго…
Вот теперь мать Николки, с подозрением прислушивающаяся, одобрительно кивнула.
– Дохтур быстро.
– Зато без дырки в голове.
Я молча пожимаю плечами. Не мой выбор.
– Раз, два, три прихода. Смотреть опосля. Щас знать не можу. Четыре, пять.
– Но он сумеет, Ульяна Степановна? – Это уже клиентка.
– Сказал – сделает, – с полной уверенностью заявляет мамаша.
С утра она подвалила и с неуместной застенчивостью, все ж не заметить изменение поведения не могла, спросила, готов ли я лечить. Мне самому любопытно, но четко выдал: скажу да – норм. Нет – не стоит настаивать. Мне еще жить охота, а силы небезграничны.
– Токмо в прошлый раз до больницы долечился, – солидно заявила мамаша. Я прямо без усилий видел, как в головенке у нее щелкают цифры. – Больной здоров, а сам в ентой… коме. Потом пришлось кучу денег потратить на лекарства и врачей.
Я совершенно точно знал – вранье. При выписке был разговор. В тот момент ничего не понял, однако позже прокрутил еще раз и разобрался. То есть что-то она должна была внести в кассу, однако после находки часов главного врача Евгения Карловича он как-то уладил с платежами. Счетоводы неведомыми путями списали долг. Скорее всего, за счет благотворительности. Так что не зря помог. И благодарность наверняка существенной оказалась.
