Мальчик одобряет действия солдат, когда те продвигаются вперед, и порицает их, когда они, его же рукой, отводятся назад. Он с трудом переносит «ретираду» — отступление — даже здесь, в игре.
Долго стоял Абрам Петрович в комнате крестника: смотрел и слушал. Потом он подошел к Александру, взял у него из рук горсть оловянных солдат и, кряхтя, опустился на устланный картами пол.
Мальчик молча смотрел на Ганнибала.
Абрам Петрович поставил своих солдат на правое крыло наступавшей армии.
Александр взглянул удивленно на старого генерала и произнес тихо, но твердо:
— Я захожу слева направо и левое крыло сбиваю. Иду на окружение неприятеля.
— Так что же? — спросил Абрам Петрович.
— А то, что полководец бросает силы на правое крыло противника и отвлекает его внимание от левого крыла. Внезапность и неожиданность союзники смелых, — объяснил, сверкая глазами, Александр.
Разыгралась величайшая битва, и Абрам Петрович вынужден был сдаться.
Александр Суворов победил Ганнибала.
Внимательно выслушал Абрам Петрович «тяжбу» своего любимца с отцом, но своего мнения сразу не сказал, сославшись на то, что обдумает всё на досуге и дня через три пришлет ответ.
К исходу третьего дня прикатил от старого генерала слуга и передал Василию Ивановичу подарок для крестника.
— Абрам Петрович велел сказать, что письма не будет. А как поймет Василий Иванович подарок, так и поступит, — отрапортовал слуга.
Отец Александра развернул пакет.
В куске узорчатого бархата лежал палаш, а на нем надпись латинскими буквами: «Петр Первый».
Узнал Василий Иванович палаш. Сам Петр Великий подарил его Ганнибалу за отвагу в боях.
Поцеловал Василий Иванович рукоять палаша и молча передал его сыну. Александру тогда шел двенадцатый год.
Решение было принято. Василий Иванович съездил к командиру Семеновского гвардейского полка и записал сына в полк рядовым.
— Палаш петровских времен передавался в нашем роду, — сказала Аполлинария Сергеевна, — из поколения в поколение. Он, вместе с другими вещами Александра Васильевича, хранился у нас в семье до 1914 года».
Много раз я навещал Аполлинарию Сергеевну и никогда не уходил, не узнав чего-нибудь нового о Суворове. Однажды она рассказала мне историю шпаги, с которой ее прадед провел свой последний поход.
«У нашего прадеда хранилось много шпаг, — говорила Аполлинария Сергеевна. — Одни он получил за отвагу и храбрость, другие — за освобождение занятых неприятельскими войсками городов.
Однажды, в Италии, депутация от города Турина поднесла прадеду золотую шпагу, осыпанную драгоценными камнями. На ее клинке оружейники вычеканили благодарственную надпись: «Фельдмаршалу российских и австрийских войск — А. В. Суворову — освободителю Турина».
