– Разве ты не слушала, дорогая? Это была не она, – устало сказал Чарльз.
– Тогда, вероятно, Хезер! Она распутничала с тобой и с Уильямом, а значит, ей ничего не стоило обольстить Лоусона.
– Не обольщала она Лоусона, тетя! – раздраженно воскликнул Уильям. – Она только притворялась Джейн.
– А я что сказала? – возмутилась Оливия. – У моей сестры был роман с этим ужасным коллекционером.
– Нужно поговорить с Хезер, – решительно произнесла Виктория Стаффорд, игнорируя умозаключения невестки. – Кто еще сыграл бы Джейн убедительнее, чем бывшая актриса, блиставшая на подмостках «Альгамбры»? Пусть она немедленно спустится и всё объяснит.
– Я схожу за ней, – вызвалась Эмили.
Пока она отсутствовала, в гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Но вот в коридоре раздались торопливые шаги, вбежала мисс Стаффорд и растерянно оглядела собравшихся. В глубине ее зрачков плескалось отчаяние.
– Кажется, Хезер умерла…
Доктор Стэнли и старший инспектор Джонс прибыли в Адмиральский дом одновременно. Врач заключил, что смерть наступила около трех часов назад.
– Самоубийство, вне всякого сомнения. Соболезную, – вздохнул Стэнли, бросив взгляд на Артура, который выглядел совершенно потерянным.
– Доктор, не могли бы вы перед уходом заглянуть к моей жене, – смущенно попросил Чарльз. – У нее истерика.
Стэнли прошел мимо Джозефа, в задумчивости прислонившегося к дверному косяку. Перед глазами молодого человека всё еще стояла недавно увиденная картина: Хезер, казалось, просто задремала, и в этом не было ничего зловещего, если бы на прикроватной тумбочке рядом с пустым стаканом не обнаружился пузырек из-под глазных капель, а на подушке – записка, написанная зеркальным почерком. Стаффорды прочли ее до появления полицейского.
«Я не могу жить в ожидании казни, но не раскаиваюсь в том, что совершила». Являлись ли эти слова признанием в двух убийствах? Записка не подтверждала, однако и не опровергала этого.
Джозеф вышел в коридор и направился к лестнице. Дверь в студию Дональда была приоткрыта, студенту показалось, что внутри кто-то тихо плачет. Он вошел. Сумрак летнего вечера наполнял надстройку, из которой убрали мольберт и художественные принадлежности. Картины, составленные у стены, печально являли миру подрамники и оборотную сторону холста. На опустевшем столе спиной к двери сидела Эмили, ее плечи вздрагивали. Джозеф медленно приблизился. Девушка стала торопливо вытирать слезы платком, но ее лучистые глаза продолжали блестеть.
