– А что вы хотите? – ответила она вопросом на вопрос. Верн нахмурился, задумался, но было видно, что его все это веселит.
Что могла ему дать девчонка из павшей династии? Что могла бы ему дать королева? Если он способен пройти подземелья и вернуться живым, то он сам возьмет все, что захочет.
– Мышь, – произнес Верн, и дядя Бриннен уставился на него так, словно гость издевался над ними. – Маленькую белую мышь.
Антия вопросительно подняла бровь – и вдруг вспомнила, что мама тоже так делала, когда была удивлена по-настоящему.
– Почему?
– Ну а что еще нужно филину? Маленькую белую мышь. Я не шучу.
– Вы их что, едите? – озадаченно спросила Антия. Верн прикрыл глаза.
– Да, бывает. Я же филин, что мне еще есть? Ну так что? Будет мне мышь?
– Хорошо! – улыбнулась Антия. – Договорились.
– Впрочем, нам надо думать не о мышах, – сообщил Верн, смахивая со своего протеза невидимую пылинку. – Что будем делать, если тебя встретят у выхода вооруженные люди его величества?
А вот этого Антия не ожидала. И предположение Верна ей не понравилось.
– Думаешь, Эвион приложил руку к тому, что Антию выбрали? – нахмурился Бриннен. Верн пожал плечами.
– Почему бы и нет? До этого она была сопливой девчонкой, которая жила с калекой. Никому не нужная. Всеми забытая, – Антии показалось, что левый глаз Верна сверкнул расплавленным золотом. – Девчонок не сажают на трон. Но вот она растет, становится девушкой, и на ней, допустим, может жениться какой-нибудь данвигонский принц как на деве равной крови. И тут получается уже совсем другое дело.
Она не сдержала улыбки. Какой бы равной ни была их кровь, Антия слишком много времени провела в трущобах. Никакой принц не женится на той, которая ставила метки на преступников по заказу Джаккена.
За годы жизни в трущобах с дядей Бринненом и подсчитыванием, как лучше потратить семь серебряных львов, она почти перестала вспоминать о том, кем была. Все об этом забыли, и Антию это устраивало.
Но Эвион никогда и ничего не забывал. Он просто позволил ей жить до поры до времени, и люди считали его милосердным владыкой, который пощадил дитя и не стал преследовать сироту.
– Метки ставят жрецы по воле Неба, – произнес дядя Бриннен, но его голос звучал неуверенно. Верн махнул рукой.
– Я тебя умоляю. Почему в прошлый раз избрали дочь министра финансов? Сам поймешь или подсказать?
– Потому что ее отец настаивал на реформе, – сказала Антия. Верн кивнул.
– Я же говорю, умная девочка. И такую умную выбрали не просто так. Сгинет в подземельях – замечательно. Мертвая святая мученица гораздо лучше подрастающей живой проблемы. И я вновь возвращаюсь к своему вопросу: что будем делать, если у выхода нас будут ждать не со знаменами и угощением, а с оружием?
