Французская буржуазия противилась господству трудящегося пролетариата – она доставила власть люмпен-пролетариату с шефом «Общества 10 декабря» во главе. Буржуазия не давала Франции прийти в себя от страха перед грядущими ужасами красной анархии – Бонапарт дисконтировал ей это грядущее, когда воодушевленная водкой армия порядка, по его приказанию, 4 декабря расстреливала стоявших у своих окон именитых буржуа бульвара Монмартр и Итальянского бульвара. Она обоготворила саблю – сабля господствует над ней. Она уничтожила революционную печать – ее собственная печать уничтожена. Она отдала народные собрания под надзор полиции – ее салоны находятся под полицейским надзором. Она распустила демократическую национальную гвардию – ее собственная национальная гвардия распущена. Она ввела осадное положение – осадное положение введено по отношению к ней. Она заменила суды присяжных военными комиссиями – ее суды присяжных заменены военными комиссиями. Она отдала народную школу во власть попам – попы властвуют над ее собственной школой. Она ссылала без суда – ее ссылают без суда. Она подавляла всякое движение общества с помощью государственной власти – государственная власть подавляет всякое движение ее общества. Она бунтовала против своих собственных политиков и писателей из пристрастия к своему денежному мешку – ее политики и писатели устранены, но ее денежный мешок подвергается грабежу, после того как ей заткнули рот и сломали ее перо. Буржуазия неутомимо кричала революции, как святой Арсений христианам: «Fuge, tace, quiesce! Беги, умолкни, успокойся!», – Бонапарт кричит буржуазии: «Fuge, tace, quiesce! Беги, умолкни, успокойся!»
Французская буржуазия давно разрешила дилемму Наполеона: «Dans cinquante ans, l’Europe sera republicaine ou cosaque». Она ее разрешила в виде «republique cosaque». Не нужно было злых чар Цирцеи, чтобы превратить шедевр буржуазной республики в безобразное чудовище. Эта республика не потеряла ничего, кроме внешних приличий. Сегодняшняя Франция заключалась в готовом виде в парламентарной республике. Достаточно было одного укола штыком, чтобы пузырь лопнул и чудовище предстало взорам.
Почему парижский пролетариат не восстал после 2 декабря? Ниспровержение буржуазии было пока только декретировано, декрет еще не был приведен в исполнение. Всякое серьезное восстание пролетариата немедленно снова оживило бы буржуазию, примирило бы ее с армией и уготовило бы рабочим второе июньское поражение.
