— Что делать? По карточкам все забрала на три дня вперед. Кормить ребят уже сегодня печем. И завтра тоже. Девочки есть просят…
Сердце сжалось до боли. Дети… Одной полтора, другой два с половиной и самой старшей четыре года. Как их спасти? Наскреб немного сухарей, масла, несколько кусков сахару — все, что накопил за три недели, отрывая от своего пайка. Но им, шестерым, и на раз поесть не хватит. Отдал жене два отреза (не успел сшить шинель и китель), — может, обменяет на хлеб. Жена ушла, а я все вижу ее скорбное лицо, вижу, как, согнувшись, еле передвигая ноги, идет она по набережной…
29 ноября. Только что был в кубрике плавбазы. Застал оживленную беседу — матросы обсуждали мои семейные дела, осуждали, почему скрыл от команды бедственное положение семьи. Они уже порешили экономить из своего пайка, чтобы помогать моим. Разумеется, я приказал не делать этого: положенный паек каждый должен съедать сам. А что касается моей семьи, то она не одна в таком положении. Лишения переживает весь Ленинград. Своим пайком всем не поможем. А вот поскорее начать бить врага и тем самым приблизить снятие блокады — это мы можем и обязаны. И для этого нам надо съедать все, что дают, чтобы сохранить силы. Как лучше и быстрее подготовить корабль, — вот на что перешел разговор.
30 ноября. Добрая весть: врагу нанесен крепкий удар! Радио сообщило об успехах войск генерала армии Мерецкова, отбросивших волховско-тихвинскую группировку врага.
1 декабря. По набережной около Литейного моста согнувшиеся, едва живые люди на саночках везут мертвых. Умерших хоронят без гробов (дерево, дрова на вес золота!), заворачивают в одеяла, в какие-нибудь лохмотья. Умирают от голода мужчины, женщины, дети.
Что будет с моей семьей?
5 декабря. Утром отправился на Адмиралтейский завод. Хотел произвести разведку насчет запасных частей. Добираться до завода не так-то просто. Трамваи стоят. Несколько раз возобновлялся артиллерийский обстрел, приходилось пережидать в укрытии. На заводе тяжелая картина. Степы цехов походят на обледенелые скалы. Кажется, жизнь на заводе замерла. Двор засыпан снегом, из-под которого торчат какие-то балки, рельсы, станины, чугунный лом, ржавые стальные прутья. В цехах холодище, мрачно и темно. И все-таки завод живет. У обмерзших станков копошатся закутанные в самые различные одеяния люди. Землистые лица, согнутые плечи. Полумертвые, а трудятся. Готовят корпуса для гранат и снарядов.
9 декабря. Получил письмо от своей матери. Пишет, как выбиралась из Наро-Фоминска. 1 декабря война докатилась и до моего родного города. А ведь это — Подмосковье. Как же Москва?
