Собственно говоря, пока Вергасову особенно нечего было жаловаться на Ильина. Рота от других не отставала, на проверочных занятиях прошла тоже неплохо, но при чем тут Ильин? Вытянули командиры взводов и сами солдаты. А Ильин? Как все здоровые и веселые люди, Вергасов любил таких же веселых и здоровых, как он сам. Поэтому он любил Коновалова, с которым и воевать хорошо, и выпить можно, и песню хорошую спеть. Парень как парень. А этот? Подойти отрапортовать и то не может. Руки — как грабли, ноги — журавлиные, голенища болтаются. С солдатами разговаривает, точно одолжения у них просит. Рыба какая-то малокровная, а не командир…
Ильин вернулся и доложил, что рота сейчас будет выстроена.
— А документация и отчетность у вас в порядке? — спросил Вергасов.
— В порядке, — сказал Ильин.
— Покажите-ка.
Ильин направился в хату.
— Вы заместителя пришлите! — крикнул Вергасов вдогонку. — Чего вы сами все бегаете?
— Он болен, товарищ капитан. Приходится самому.
«Конечно ж, самому. А другого на его место временно назначить не додумается».
Документация оказалась в полном порядке. Все было написано чернилами, четким красивым почерком.
— Вы что же, и на передовой собираетесь чернилами писать?
— Если не будет чернил, буду карандашом, — попытался улыбнуться Ильин.
Вергасов, почти не держась рукой, вскочил в седло и вполоборота кинул Ильину:
— Позанимайтесь сейчас строевой. Лично вы. Ясно? Завтра приду проверю.
За воротами он свернул влево и направился к Коновалову, но на полпути вспомнил, что в 18.00 нужно отправить в штадив карту обороны батальона, и, выругавшись про себя, затрусил рысцой в сторону мельницы.
«Куда б его сплавить, черт возьми? — думал он дорогой. — Поговорить, что ли, с Петрушанским? Наверно, им в штабе такой тип нужен. Геморройной работы у них хватает. А я бы Сергеева на его место поставил. Ей-богу, поговорю с Петрушанским».
На другой день Вергасов приехал все-таки во вторую роту. Зачем — он и сам точно не знал. Проверять строевую подготовку не было никакого смысла — люди готовились не к параду, а к войне, да и батальон по строевой считался первым в полку, но погода стояла хорошая, проехаться верхом приятно, а на обратном пути можно и к Коновалову заглянуть. Одним словом, поехал.
Ильина он застал в поле. Человек десять солдат без рубашек и совсем коричневые от загара сидели вокруг него кружком, а он что-то рассказывал.
Когда Вергасов приблизился, все встали, и командир роты отрапортовал, что в таком-то взводе идут политзанятия. Голос у Ильина был глухой, тихий, и, когда он докладывал, казалось, что он в чем-то оправдывается. В одном месте он запнулся и, наклонив голову и наморщив брови, три раза повторил одно и то же слово.
