Попутно осматривал берег моря — от мыса Херсонес до Георгиевского монастыря. Думалось: а что если противник попытается забросить здесь к нам в тыл диверсионные группы? Нужно ведь иметь более точное представление об этой местности.
У мыса Херсонес наблюдал, как катер-охотник очищал глубинными бомбами фарватер от мин, которые расставила подводная лодка врага. За катером то и дело вздымались фонтаны от взрывов глубинных бомб. Тут же курсировали торпедные катера. А дальше, в море, был слышен шум самолетов-разведчиков.
К 25 апреля на старом, основном командном пункте осталась лишь небольшая группа связистов. Теперь КП превращен в контрольную станцию связи. 170 дней пробыли мы на нем, привыкли и — расстались.
Василия Фроловича Воробьева назначили начальником штаба 44-й армии Крымского фронта, которой командует генерал-лейтенант Черняк.
Каждое утро сотрудники оперативного и других отделов штаба армии обращаются ко мне с одним вопросом: «Ну как? Уже начали?», подразумевая под этим наступление на Керченском полуострове. Их надежда, с которой они спрашивают, сменяется разочарованием, когда слышат «нет». Кроме моряков, из нас никто не знал, какая там местность. И не удивительно, что к начальнику штаба береговой обороны полковнику Кабалюку и работнику оперативного отдела капитану Никитину, хорошо знавшим Крым, командиры постоянно обращались за разъяснением: действительно ли полуостров непроходим весной из-за грязи. Те отвечали уклончиво: бывает, мол, по-разному, все зависит от весны.
Так или иначе, но Крымский фронт все еще молчит. А мы сидим в траншеях, совершенствуем оборону, гоняемся за «языками». Налеты авиации, артиллерийские дуэли, борьба снайперов и — жертвы, жертвы…
Вновь разрабатываем планы более активного содействия фронту. Судя по соотношению наших и вражеских сил, там дела должны обстоять неплохо.
После переезда на новый командный пункт прежний распорядок работы штаба армии не изменился.
Командный пункт размещен теперь в траншеях, пробитых в известняковых горах. «Кабинеты» отделены друг от друга дощатыми перегородками Для удобства переговоров и передачи документов в досках прорезаны окна с задвижками. Спим мы в этих «кабинетах». Дневной свет видим, когда выходим из тоннеля.
Над нами каменная толща до пяти-десяти метров, если не больше. Вход в каждый тоннель прикрыт, кроме массивной железной двери, бетонированной стеной. Никакая авиабомба не может разрушить эти сооружения. Для вентиляции устроены шурфы, которые прикрываются стальными заслонками, как в канализационных колодцах. Все было бы хорошо, если бы не пыль: она стоит здесь, как туман. От нее не спасешься. Работаю в очках, они хоть немного защищают глаза.
