Вообще никакой жизни, если только…
На тропинке Аделин вырывает руку из отцовской хватки и останавливается. Мать следит за ней, словно дочь собирается сбежать. Именно этого и хочет Аделин, однако понимает – это невозможно.
У нее кружится голова.
– Я приготовила мужу подарок, – вдруг вспоминает Аделин, – только оставила в доме.
Мать смягчается, одобрительно кивает.
Отец, заподозривший неладное, замирает на месте.
Эстель прищуривает глаза. Она знает.
– Пойду принесу… – Аделин поворачивает к двери.
– Я с тобой, – спохватывается отец, и сердце Аделин замирает, а пальцы дергаются.
Но Эстель его останавливает.
– Жан, – вкрадчиво говорит она, – Аделин не может быть одновременно женой и твоей дочерью. Теперь она взрослая женщина, а не ребенок, за которым глаз да глаз.
Отец всматривается в лицо Аделин и вздыхает:
– Поспеши.
Аделин уже умчалась.
Назад по тропинке, мимо двери в дом, через комнаты на противоположную сторону к открытому окну, оттуда на поле и к дальней полосе леса.
Восточную окраину деревни охраняют озаренные солнцем деревья. Их уже окутала тень, хотя свет еще не угас, время пока осталось.
– Аделин! – зовет отец, но та не оглядывается.
Она взбирается на окно и вываливается из него, цепляясь свадебным платьем за раму, а потом пускается бежать со всех ног.
– Аделин, Аделин! – кричат вслед голоса, но с каждым ее шагом становятся тише.
Вскоре Аделин пересекает поле, врывается в лес, ломая кустарник, и падает на колени прямо в жирную летнюю грязь. Стискивает в кулаке деревянное кольцо, оплакивая потерю еще до того, как снимает через голову кожаный шнурок.
Ей не хочется приносить его в жертву, но Аделин уже отдала земле все, что у нее было, и ни один из богов не ответил. Только кольцо и осталось. Солнце садится, деревня зовет, а Аделин отчаянно пытается сбежать.
– Пожалуйста, – прерывающимся голосом шепчет она, зарывая кольцо в поросшую мхом землю. – Я сделаю что угодно.
Над головой бормочут деревья, а затем затихают, словно тоже ждут. Аделин молится богам Вийонского леса, всем и каждому, кто готов слушать. Ее жизнь не может быть такой. Есть нечто большее.
– Ответьте же мне, – умоляет она. Свадебное платье пропитывается влагой.
Аделин зажмуривает глаза и изо всех сил напрягается, пытаясь услышать, но единственный звук – ее собственный голос на ветру и имя, эхом отдающееся в ушах.
– Аделин!
– Аделин…
– Аделин…
Аделин пригибает голову к земле, сгребая в горсти темную почву, и кричит:
– Ответь!
