Глава 4
Нарочитое потребление
Выше мы рассуждали об эволюции мнимого праздного класса и его выделении из общей массы трудящихся слоев, а также упоминали о дальнейшем разделении труда, точнее, о разделении труда между разными обслуживающими категориями. Часть обслуживающего класса, преимущественно те, чьим занятием является мнимая праздность, постепенно принимают на себя ряд новых, побочных обязанностей, конкретно – нарочитое потребление. В наиболее явном виде это потребление проявляется в ношении ливрей или в обитании в просторных помещениях для прислуги. Другой едва ли менее наглядной или менее результативной, но гораздо шире распространенной формой нарочитого потребления служит потребление пищи, одежды, жилья и обстановки хозяйкой и остальными домочадцами.
Но уже в какой-то момент экономического развития, намного предшествовавшего такому обособлению хозяйки дома, начало оформляться в более или менее стройную систему специализированное потребление, которое свидетельствовало об обладании денежной силой. Зарождение разнообразия в потреблении вообще восходит к более ранним временам, чем появление чего-либо, что можно было бы безусловно назвать денежной силой. Такое потребление отсылает нас вспять, к заре хищнической стадии развития, и даже предполагается, что первоначальное разделение потребления случилось до возникновения хищнического образа жизни. Это наиболее примитивное разделение в потреблении благ было схожим с более поздним разделением, с которым мы все хорошо знакомы (в том, что носило прежде всего церемониальный характер), но, в отличие от современного, оно не опиралось на различия в накопленном богатстве. Способность потребления служить доказательством богатства нужно признать производным явлением, таким образом, в ходе процессе отбора приспосабливаются к новой цели, когда существовавшее ранее и прочно укоренившееся в мышлении различие получило новый стимул.
На ранних фазах хищнической стадии развития единственным экономическим отличием выступало общее разделение на почетный превосходящий слой из телесно здоровых мужчин, с одной стороны, и на низший слой трудящихся женщин, с другой стороны. Согласно идеальной жизненной схеме того времени, обязанностью мужчин было потреблять то, что производят женщины. Та доля потребления, которая выпадала женщинам, была всего-навсего случайным дополнением их труда; это средство для продолжения работы, а не потребление ради собственного удовольствия и ощущения полноты жизни. Непроизводительное потребление материальных ценностей почетно, во-первых, как свидетельство доблести и предпосылка сохранения человеческого достоинства; во-вторых, оно само по себе становится по-настоящему почетным, особенно применительно к наилучшим благам. Потребление отборных продуктов питания, а также зачастую редких украшений становится запретным для женщин и детей; если среди мужчин выделяется низший (сервильный) слой, то запрет распространяется и на него. По мере дальнейшего развития общества это табу может превращаться в установленные обычаи более или менее строгого свойства; но при любых теоретических обоснованиях такого различия, будь то жесткий запрет или общепринятая условность, признаки разделяемой обществом схемы потребления меняются не так-то просто. При переходе к условно-миролюбивой стадии производства, где главенствует институция рабства, общим, применяемым довольно строго правилом становится требование к низшим, трудящимся слоям потреблять только самое необходимое для поддержания жизни. А роскошь и жизненные удобства по природе вещей принадлежат праздному классу. Этот запрет делает потребление определенных продуктов, и в особенности определенных напитков, исключительным уделом превосходящего класса.
