И сам Иисус вполне ясен в вопросе о том, кто Он такой. Он говорил, что пребывал с Отцом прежде создания мира (Ин. 17:5), что Он и Отец – одно (Ин. 10:30), что именно Он, Иисус, придет судить все народы в последний день (Мф. 25:31).
Он постоянно дает понять, что в Его лице мы встречаем Бога. Это или правда, или нет; и если это неправда, то это очень недобрая неправда.
Иисус устанавливает по крайней мере два обряда, необходимых для вечного спасения. Крещение: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16:16).
И Евхаристию: «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день (Ин. 6:53, 54).
Конечно, в этом случае нам часто говорят, что ранняя Церковь приписала все эти слова Иисусу, который ничего подобного не имел в виду. Попытки реконструкции «исторического Иисуса» уже много раз предпринимались – без особого успеха: нравственное учение Христа невозможно отделить от Его личности.
Но в любом случае никакого другого Иисуса, кроме Иисуса Нового Завета, у нас нет – вы, конечно, можете не верить свидетельству о Нем Апостольской Церкви, но тогда у вас нет возможности на Него ссылаться.
В самом деле, говоря «Иисус просто учил быть добрыми», кого вы имеете в виду? Иисуса Евангелий или кого-то другого? Если Евангелий, то это просто неверно. В Евангелии Иисус отчетливо религиозен, догматичен и устанавливает обряды.
Если речь идет о каком-то другом, сконструированном Иисусе, полученном путем компиляции выбранных нами отрывков Евангелия с нашими собственными соображениями, то давайте так и скажем: это какой-то другой Иисус, о котором апостолы не проповедовали и которого христиане не знали. Но в этом случае было бы странно ссылаться на эту искусственную конструкцию как на нравственный авторитет.
Разница между «Иисусом, который просто учил быть добрыми», и Иисусом, которому поклоняются в Церкви, – это разница между мертвым учителем и живым Спасителем. Мертвый учитель похож на книгу на полке – я могу ею распоряжаться, я могу цитировать из нее то, что мне нравится, я могу задвинуть ее обратно на полку, как только она мне наскучит. Учитель, который жил когда-то очень давно, ничего не может от меня потребовать – ни исправить мою жизнь, ни примириться с теми, кого я обидел, ни проявлять на самом деле милосердие и сострадание. Я могу на него ссылаться, когда мне нужно, – и забыть о нем, когда он неудобен.
