Он понимал, что она избывает не им вызванный приступ нежности и желания, но позволил убаюкать себя сладостью этой игры, в которой она даже целовалась по-другому, потому что у «мачо», вероятно, был другой прикус, или большой нос, или выдвинутый подбородок — к черту, пока это его женщина, его женщина, его…
«Если бы был какой-нибудь прием — отключить свою боль на время, впасть в анабиоз и переждать…».
В телевизоре кощунствовало очередное реалити-шоу. Мика смотрел на экран и думал о примитивности человеческих страстей, выставленных напоказ.
«Как они отбирают типажи для этих шоу? Такие простые, откровенные, без затей…».
Он думал сейчас о чем угодно, лишь бы не думать о том, где, с кем и как сейчас Вика.
Сигареты кончились.
«Что было, того не отменить — все, — думал Мика, сминая пустую пачку. — Я просто из этого вырасту».
«Так, подумаем… Вырасту — сейчас все болит — все покровы рвутся, словно расту стремительно…».
Поднял упавший «паркер». Не глядя — нащупал тетрадь. Нашел — где начинались чистые листы.
Вывел «Протоколы боли» и дальше, дальше, изредка вскидываясь бежать за сигаретами, но, не в силах оторваться, продолжал писать.
Лифт остановился на их этаже. Ключи скребнули дверь.
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, готовясь нырнуть в поток импровизации.
Просто еще одна пытка из арсенала «жизнь без наркоза»…
* * *
Мне пришлось наслушаться реплик по поводу этого текста, что мужчины так не ведут себя, так не ходят, не думают, не говорят, что герой — просто гей, а не мужик. Что до того? Рассказ не о мужиках. О Мужчине.
И все-таки жена от Митьки ушла. Сказала: «Ты хороший друг, умный и добрый человек, но я люблю другого». Ушла.
Я злилась и недоумевала: «Ну как так можно!».
И знать — не знала, ведать — не ведала, что скоро попытаюсь поступить так же, как она…
Меня тогда пошатывало от Митькиной боли.
Один раз тряхнуло так сильно, что вылетели строчки:
Чем привлекла его эта женщина? Красивых много.
Но в этой звенел некий зов или даже вызов. Словно она недвижно стояла в зимнем озере по пояс в ледяной воде.
Остро-молчаливо-несчастна. Эта несчастность обостряла ее красоту до предела, который хотелось нарушить.
Хотелось войти в ее жизнь — этот плен воды и холода, выволочь ее, безучастную, на сушу, отогреть, отпоить, отвлечь от тоски. Отвадить от нее беду. Спрятать от всех. Где? В себе.
Он так и сделал.
Шагнул в чуждый холод. Заплатил своим теплом. Не жалко.
Поднял брошенную жизнь. Обронил часть своей. Не заметил.
