Привет всем нашим.
Люблю, целую, А.
— Когда ты перестанешь ломать комедию? — Зоя прячет в сумочку открытку с изображением концертного зала Сиднея.
— Когда ты осядешь в Швеции.
— Ясно. Значит, никогда.
— Слушай, ты как-то говорила, что у твоего шведа есть связи в нашем издательском бизнесе.
— Вроде да, а что?
— Да, так. Надо кое-какие стихи в печать протолкнуть.
— Ты пишешь?! — визжит Зоя. — Это чудесно!
— Это чудесно, Андреа. Просто чудесно! Восхитительно! Волшебно! Великолепно! У меня нет слов. — Олег вальсирует по своему музыкальному салону.
— По-моему, целая куча, — смеется Андреа.
Она и сама довольна результатом. Они с Маратом отлично поработали. Хоть и не сработались. Совсем. Если истина рождается в споре, то это как раз об их детище. Музыкальный салон Олега — продукт каждодневного, непрекращающегося спора, всепоглощающего соперничества и обоюдной неприязни его оформителей.
— Шарманка обязательно должна стоять у входа. Можно разыгрывать представления, заводить ее, когда гости покидают салон, и притворяться шарманщиком, который рассчитывает на некоторую благодарность с их стороны за полученное удовольствие. — Андреа прикрывает глаза и пытается представить хозяина дома с протянутой рукой.
— На шарманщика твой Олег не тянет, — цедит Марат, делая ударение на слове твой.
— Ну конечно! — сверкают зеленые искры. — Куда уж банкирам до высоких материй! И он не мой.
— Жаль, правда?
— Обсуди это с маляршами! — Тут Андреа утрирует. Отделочные работы давно завершились, и Тонина эпизодическая роль в жизни Марата тоже подошла к концу.
— Что это? — Андреа раздраженно показывает на картину.
— А ты не видишь?
— Вижу. Поэтому и спрашиваю.
— Странно. Если видишь, зачем спрашиваешь?
— Здесь должна висеть гитара.
— На центральной стене?
— Да, на центральной.
— Перед всеми инструментами?
— Да, перед всеми.
— Как будто она самый главный из них?
— Не как будто, а главный, — рычит Андреа.
— А я думаю, что самый главный в сводном оркестре — дирижер. И он, — Марат кивает на портрет Шостаковича, — здесь отлично смотрится. А гитару, когда появится, можно и в угол поставить.
— Гитару?! В угол?!
Что бы еще придумать в ответ такого обидного? Не предлагать же запрятать в угол Шостаковича?
Иногда Марат пытается заключить перемирие.
— Давай сходим в музей Глинки. Посмотрим на экспозицию.
— Давай.
Приходят.
— Видишь, флейты слева, скрипки справа, как я и говорила?
— Это я так говорил, а ты утверждала наоборот.
— Нет, я!
— Да ничего подобного!
